Особенно,... 
31 
Он просто неотразим, подумала она, открыто любуясь им, потом счастливо улыбнулась. Он все-таки пришел! И сразу краски дня как будто стали ярче и прекраснее.
– Ты только что оттяпала еще полбашни, – невозмутимо произнес Колин, накрывая ладонью руку, в которой она держала совок.
– Что? – прошептала она, зачарованно глядя в его глаза и не понимая ни слова из того, что он говорил.
У него тоже перехватило дыхание от ее взгляда и от прикосновения к нежной, атласной коже. Все мысли разом вылетели у него из головы. Неожиданно для себя он обнаружил, что кончиками пальцев гладит тыльную сторону ее запястья. Его взгляд застыл на ее губах, один вид которых пьянил как вино. Он и не заметил, как эти губы оказались совсем рядом с его губами. От нее исходил слабый, волнующе-сладостный аромат жасмина. Один поцелуй, всего один... Он отшатнулся и отдернул руку. Не очень разумно прикасаться к ней.
– Угловая башня, – пробормотал наконец Колин, с трудом отыскав утерянную нить разговора.
Алекс медленно оторвала взгляд от его лица и посмотрела на свой замок.
– Проклятье! Я же провозилась с ней кучу времени! – в расстройстве воскликнула она.
Неожиданно он откинул назад голову и от души расхохотался.
Алекс удивленно заморгала, с восторгом наблюдая за тем, как сразу изменилось его лицо, став более живым и человечным. И таким красивым, что просто дух захватывало. Она не могла оторвать от него глаз.
Наконец он перестал смеяться, но веселые искорки продолжали поблескивать в его глазах.
– И что же такого смешного я сказала, сэр, позвольте узнать? – с наигранной чопорностью поинтересовалась Алекс, чувствуя, как радость живительным источником разливается в душе. Каким же молодым и беззаботным он сейчас выглядит и как нравится ей!
Колин усмехнулся.
– Твое отчаяние было таким неподдельным. Это было ужасно забавно.
Колина и самого удивил этот неожиданный всплеск веселья. Смеяться без видимой причины было совсем не в его характере, но Алекс действовала на него так, как никто другой. Рядом с ней он чувствовал себя совсем другим человеком.
Другим? Но разве он хочет быть другим, когда столько сил потрачено на то, чтобы вылепить из себя того человека, которым он является сейчас?
Улыбка медленно сползла с его лица, и он резко поднялся.
– Пойду принесу еще воды, – бросил он и зашагал к морю.
– Хорошо. – Алекс молча смотрела ему вслед. Она не могла не заметить, что его самого удивила собственная способность беззаботно смеяться, и это огорчало ее. Какую же неизбывную печаль хранит это неприступное сердце? Только что он на несколько мгновений выглянул из своей раковины, и то, что она увидела, привело ее в восторг. Она не будет спешить, будет действовать постепенно и, быть может, ей в конце концов удастся заставить его раскрыться чуть больше.
Колин вернулся, и они целый час с увлечением занимались восстановлением и перестройкой песочного замка. Алекс смеялась, видя, как выходит из себя Колин оттого, что мокрый песок никак не желает принимать нужную форму, и веселье ее было настолько заразительным, что он тоже волей-неволей улыбался.
В конце концов оба проголодались и решили сделать перерыв. Колин сбегал домой и принес бутерброды и колу.
Утолив голод, Алекс расслабленно прикрыла глаза и легла на песок, облокотившись на руку и наслаждаясь звуками и запахами океана.
Колин не сводил с нее глаз, следя за каждым ее движением. Они помолчали. Первым нарушил молчание он.
– Ты до сих пор не уехала. Почему? – поинтересовался он, любуясь поблескивавшими на солнце фигурками ее цепочки.
– Одна из причин та, что я еще не выполнила того, для чего приехала сюда: не уговорила тебя продать мне дом миссис Питтс в Ричмонде. – Алекс взглянула на него из-под полей своей широкополой шляпы.
– Одна из причин? – переспросил он. – Значит, есть еще?
– Да.
– Она тоже каким-то образом связана со мной?
– Угадал. – Алекс улыбнулась.
Колин почувствовал, как нервный ком подступил к горлу и поспешил сглотнуть его. Он хотел и боялся услышать эту причину.
– Ты мне нравишься, – просто сказала она. – Очень. Не спрашивай почему. Я пока еще и сама не знаю.
В который раз ее удивительная откровенность потрясла его. Ему нравилась эта ее черта, но из-за нее с нею нелегко иметь дело такому человеку, как он, привыкшему держать при себе все свои эмоции. Он предполагал, что услышит от нее именно это, но не мог и представить, какое сильное волнение вызовет у него это признание. Однако обсуждать эту тему он был не намерен. Слишком опасно.
31 
