38 
Элинор обрадовалась приходу Мередит несказанно.
– Признаться, я уж не чаяла увидеть тебя в Сиднее, – сказала она. – Проходи. Прекрасно выглядишь, между прочим. Глаза блестят, цветешь и пахнешь. Чуть побледнела, но, видимо, это сходит сиднейский загар. Европа весной небогата солнцем. Впрочем, это дело наживное. Ведь ты вернулась насовсем? Я правильно тебя понимаю?
– Да, насовсем. И первым делом – к тебе.
– Все-таки я ошиблась насчет сияния.
– А в чем дело?
– Не так уж ты и сияешь. Глаза грустные. Твой взгляд мне определенно не нравится.
– Извини, изображать бурное ликование не получится. Ни по поводу возвращения домой, ни по любым другим поводам.
– Ну что ж, тогда рассказывай. Я так понимаю, тебе есть чем поделиться. А потом расскажу я…
– Тебе тоже есть что рассказать? – удивилась Мередит.
– Еще как. Но ты начинай первая.
Подруги устроились в гостиной на мягком диване. Элинор, задернув шторы, включила две лампы мягкого света. Мередит сама не ожидала, что ей будет так трудно начать говорить. Спрятав лицо в падающей от ламп тени, она, медленно подбирая слова, стала рассказывать подруге все, что произошло с того самого дня, когда она, проходя по набережной к Кракову мосту, была окликнута приятным мужским голосом…
– И все-таки почему ты не осталась с Эдмундом?
– Ты действительно не понимаешь?
– Не понимаю. Это не самый плохой вариант.
– Как ты можешь расценивать это как вариант! – вспыхнула Мередит.
– Дорогая, каждый из нас является вариантом для кого-то другого. Удачным или не очень, подходящим или не очень. Устраивающим в большей или меньшей степени. У каждого, знаешь ли, еще и свои критерии отбора, и перечень желаемых качеств…
– Похоже, рынок наложил на тебя слишком сильный отпечаток, – хмыкнула Мередит.
– В глубине души ты понимаешь, что я права. Так чего тебе было надо? Польша страна неплохая, а Варшава достаточно продвинутый город. Не захолустье. Возможностей для приятного времяпрепровождения масса, поверь мне. Даже не нужно туда ездить самой, чтобы примерно представлять себе это все и оценить.
– Ты у нас все-таки больше по финансовому анализу специализируешься…
– Не передергивай. Знаешь, алгоритмы оценки, схемы всяческих явлений примерно одинаковы. Впрочем, не буду утомлять твой мозг. Ему и без того пришлось несладко.
– Ты хотела поговорить об Эдмунде, – напомнила Мередит. – Ты сказала, что это неплохой вариант. Почему?
– Почему? – Элинор стала загибать пальцы.
– Да ты еще калькулятор принеси! – не выдержала и рассмеялась Мередит.
– Такой ты мне нравишься больше. Улыбающееся лицо намного приятнее кислой физиономии.
– Постараюсь не унывать так сильно.
– Вот смотри. Молод? Молод, это безусловный плюс. Хорош собой – тоже нелишнее в партнере. Да, пусть он пока небогат. Но, кажется, он хотел начать делать свою карьеру?
– Я видела его рисунки, – тихо сказала Мередит. – Я не хочу испортить ему будущее. Он все переживает, что пока не сказал своего слова в искусстве. До сих пор, сколько бы ни работал, он не сделал ни шага вперед. По крайней мере, это он так считает.
– А что считаешь ты?
– У него действительно большой талант.
– Ну… – Элинор слегка пожала плечами, – знала бы ты, сколько выдающихся талантов прозябает в безвестности.
– Он еще и трудолюбив, и терпелив. Рано или поздно это должно принести свои плоды. Знаешь, его картины и тонки, и прочувствованны, но в то же время в них чувствуется жизненная сила. А он хотел поставить на всем этом крест и начать заниматься административной деятельностью под чьим-то началом. Я думаю, что очень скоро это опротивело бы ему. По двум причинам: он занимался бы не тем, что любит, а тем, что, возможно, вообще ему не свойственно.
– Не страшно. Вторая причина?
– Он привык работать сам на себя, сам себя обеспечивать, насколько хватает способностей и удачи. А тут он будет в подчинении управляющего и кто знает, смогут ли они сработаться. И, главное, сможет ли он подчиниться? Я думаю, что это все опостылело бы ему. А потом он вспомнил бы о причине, которая привела его к такой смене образа жизни. Он возненавидел бы меня.
– Тебе не кажется, что ты все усложняешь?
– Нет.
– Тебя приняла его семья, тебя приняли его друзья. Чего ж тебе еще надо?
– Они приняли меня, не зная толком, кто я такая и что представляю собой на самом деле. Если бы они узнали, то разочаровались бы…
38 
