Особенно,... 
29 
Наконец Рэйнольдс отбросил топор и выпрямился. Пейдж шевельнулась, и тут он заметил ее. В ту же секунду она обеими руками схватила его левое запястье. Жар разгоряченной мужской плоти мгновенно передался ей. Гневный взгляд Клэя, которым он окинул незваную гостью, мог испугать, обратить в бегство любую, но только не Пейдж, потому что любовь делала ее бесстрашной.
— Вам лучше уйти, Пейдж, — задыхаясь, сказал он.
— Нет, — просто и уверенно ответила она.
Зеленый яростный огонь сверкнул из-под его ресниц, и мужчина перевел взгляд на ее губы. Пейдж замерла в ожидании.
— Ты не понимаешь, что делаешь со мной, женщина, — резким тоном бросил он ей.
— Может быть, — прошептала она. — Но я… хочу тебя и не успокоюсь, пока не добьюсь своего!
В неистовом порыве Клэй обнял девушку и впился в ее губы своими губами. Пейдж чувствовала, что им владеют злоба и грубое мужское вероломство, но в то же время она была совершенно уверена, что он не причинит ей вреда.
Мужчина боролся с самим собой и с ней. Это было нелегко. Грубо, лихорадочно целуя ее, он не позволял ей опомниться. В нем затеплилась надежда, что она оскорбится. Проклиная самого себя, Клэй пытался обидеть ее, но Пейдж принимала его таким, каким он представал сейчас перед ней. И ее покорность еще больше заводила его. Руки властно изучали ее тело, он весь дрожал от клокотавшего в нем желания.
Наконец мужчина остановился и сиплым голосом проговорил:
— Черт побери, Пейдж, вы не должны быть здесь! — В его голосе звучало неприкрытое отчаяние.
Пейдж сжала ладонями его лицо.
— Я думаю по-другому, — прошептала она. — Хочу быть здесь и только здесь!
Клэй снова припал к ее полуоткрытым губам. Страсть вновь властно завладела им, но злобы он не чувствовал. Пейдж обвила руками шею мужчины и всем телом крепко прижалась к нему.
9
Его разгоряченные губы обжигали женщину сладостным огнем. В руках мужчины она плавилась как воск, ее руки, ноги, низ живота ослабели. Пейдж перестала принадлежать себе, но старалась не утонуть в этом пьянящем блаженстве, быть активной участницей в этой любовной игре, необузданной вакханкой в этой сладостной схватке.
Клэй все плотнее прижимал Пейдж к себе. Его ладони изощренно ласкали ее спину, бедра, живот, и сквозь тонкую материю юбки она все сильнее ощущала напряженную мужскую плоть. Это ощущение пугало и одновременно кружило голову. Никогда еще ничего подобного она не испытывала, никогда не попадала в такой безумный круговорот естественных инстинктов. Пейдж хотелось раствориться в Клэе, слиться с ним так, чтобы оба они стали совершенно новой, единой, неделимой плотью.
Не ведающие преград мужские руки проникли под женскую блузку и легко расстегнули застежку кружевного бюстгальтера. Не отрываясь от губ девушки, Рэйнольдс торопливо расстегивал изящные пуговицы, чтобы не только ласкать, но и видеть совершенство ее тела. Скользкая, струящаяся материя сопротивлялась, но Клэй был настойчив. Стоя на коленях, он медленно и нежно целовал ее живот, смакуя каждый миг, вызывая в ней сладкую муку, доводя почти до исступления. Затем привстал и накрыл ладонями ее налившиеся от возбуждения груди, затеребил пальцами вызывающе торчащие соски.
Пейдж прильнула к нему сильнее, ее ответные ласки стали более активными. Отсутствие опыта интимной близости с мужчиной компенсировалось интуицией, врожденными инстинктами, которые подсказывали ей, что и как надо делать, чтобы проявлять свое желание.
Прервав поцелуй, Клэй подхватил ее на руки, опустил на траву, осторожно лег на нее. Она с наслаждением ощущала тяжесть его тела.
Мужчина вновь стал целовать ее шею, нежные ключицы, грудь, а когда прикоснулся к соскам, Пейдж сладострастно вскрикнула и обняла его. Ее тонкие руки казались просто хрупкими по сравнению с накачанными, мускулистыми руками Клэя. Но ей нравилось видеть в нем могучего завоевателя, а себя чувствовать его слабой и покорной рабой.
Мир эмоций и чувств, переживаемых Клэем, был гораздо сложнее. С одной стороны, сексуальное поведение Пейдж разбудило в нем плотский голод, почти животное, первобытное желание обладать женщиной. А с другой — где-то в глубине его сознания так и не исчезла до конца некая преграда, эмоциональный барьер, не пропускавший мужчину к этой девушке. В нем словно боролись два разнополюсных начала — здравомыслие и страсть, рассудочность и влюбленность.
29 
