59 
– Лес, успокой ее, пожалуйста, – взмолился Роб, как делал всегда, когда приставания сестры становились для него невыносимыми.
Триша тут же встала на дыбы.
– Да хватит наконец бурчать. Я ведь просто подшучиваю над тобой.
– Довольно. Перестаньте вы оба, – вмешалась Лес ради своего собственного спокойствия и строго посмотрела на Тришу. – В этой поездке в Англию удовольствия достанутся не одному только Робу. В начале лета в Британии – самый разгар светских приемов. И хотя я знаю, Триша, как ты относишься ко всяким выездам в свет, там, я думаю, они тебе понравятся. По крайней мере ты сможешь увидеть чуть ли не всех наиболее интересных людей Европы. Фиона собирается устроить грандиозный прием, когда мы будем у нее, и я уверена, что мы получим приглашения и от всех ее друзей.
– Что ж, возможно, это окажется забавным, – проговорила Триша.
Однако девушка знала, что есть только один человек, которого она действительно хочет увидеть, – это Рауль Буканан. Такова уж человеческая природа – желать того, чего невозможно получить. Может быть, если она когда-нибудь узнает Рауля поближе, он ей совсем не понравится. Однако очень немногие мужчины произвели на нее такое впечатление, как Рауль.
– А отец едет с нами?
– Вряд ли он сможет оставить свою контору на такой долгий срок. Скорее всего он присоединится к нам уже в Париже. – Лес перекинула ноги через край шезлонга и встала. – Ну а сейчас, мне кажется, пора нам всем подумать о том, чтобы привести себя в порядок перед обедом.
– Мы придем через пару минут, – пообещала Триша и осталась у бассейна, наблюдая, как мать прошла через патио к застекленным дверям и вошла в дом. Роб тронулся было вслед за нею, но сестра остановила его.
– Скажи, она не показалась тебе странной? – спросила она.
Роб немного помолчал.
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю. Просто иногда она ведет себя так, словно чем-то слегка угнетена.
– Она же сказала, что у нее болит голова, – напомнил Роб.
– Так-то оно так… – Однако Триша не была уверена, что дело только в этом. На поверхности все выглядело нормальным и обычным, но иногда она чувствовала какие-то дурные вибрации, источника которых не могла определить.
– Сегодня в поло-клубе я слышал, как ты расспрашивала всех налево и направо об этом аргентинском игроке Рауле Буканане. С чего это тебе вздумалось?
Триша пожала плечами, изображая безразличие.
– Меня просто интересовало, где он сейчас играет.
– И что ты выяснила?
– На «Ретаме» в Сан-Антонио. В это время года где-нибудь в тех местах обычно устраивают большую фиесту. Я бы не отказалась на нее поехать. Говорят, там намного интереснее, чем на других таких праздниках.
– Мечты, мечты… – улыбнулся Роб. – Хорошо бы туда съездить. Но Лес никогда не простит, если ты пропустишь большой пасхальный семейный сбор. Держу пари, она лишит тебя поездки в Париж.
– Пасха. Клёво, не правда ли? Расписные яйца и все такое, – ухмыльнулась Триша. – А сколько набежит народу… Кинкейды-прародители размножались как кролики. И все же забавно будет увидеть всех опять вместе.
В семье Кинкейдов было заведено железное правило – в пасхальную субботу все до единого члены семейства собирались в родовом гнезде. Исключения не допускались ни для кого, кроме тех, кто служил в армии, – влияние Кинкейдов было недостаточно сильным, чтобы добиться для своих парней увольнения на праздники. Конечно, Одре хотелось бы проводить со своими сыновьями, дочерьми и внуками и все прочие праздники, но обычно она разрешала им самим принимать решение – посещать мать или нет. Иное дело – Пасха. Сбор в приказном порядке.
И вот они все собрались – дети, внуки, а теперь еще и правнуки. Весь день был расписан до минуты, начиная от утренней, на восходе солнца, службы, традиционных поисков всей семьей спрятанных пасхальных яиц, обильного завтрака, игры в волейбол на пляже, в которой принимали участие все, невзирая на возраст, и в каждой команде непременно имелось несколько подростков, плавание, а затем – во второй половине дня, ближе к вечеру, – приготовление барбекю на свежем воздухе. К этому времени все настолько уже уставали, что ни у кого не оставалось сил на что-либо другое, кроме разговоров.
Лес часто думала, что мать не случайно выбрала именно Пасху для общего сбора. Это своего рода символ, представляющий возрождение семьи как некоего союза – смеющегося, играющего, едящего… Все заодно. Это было буйное, шумливое, громогласное общество – иногда даже слишком громогласное. Лес слегка устала от общего шума и потихоньку ускользнула на широкую открытую веранду с видом на океан и пляж, где одни увлеченно играли в волейбол, другие храбро барахтались в набегающих на берег волнах, третьи сидели в тени под большими зонтами. Сюда на веранду крики, визг, хихиканье и разговоры доносились лишь отдаленным, приглушенным шумом, давая Лес передышку от всей этой суеты и непривычного скопления людей, пусть даже ей и близких.
59 
