40 
— Сейчас все по-другому, — мягко возразил он.
Карлотта недоверчиво подняла брови.
— Должно быть, ты говорил так и своей первой жене.
Казалось, ей доставляет удовольствие упоминать в разговоре как можно чаще имя Эвелин. Норман не мог понять ее. Но великодушно объяснял эти выпады перевозбуждением, волнением, которые, как он считал, должна испытывать каждая женщина, делая решительный шаг в новую жизнь. К тому же в пятницу перед свадьбой она рассеяла его последние сомнения.
— Не могу поверить, что через сорок восемь часов ты станешь моей женой, — тихо говорил Норман, когда они ехали из театра.
— Ты действительно рад? — спросила его Карлотта.
— Моя дорогая, — ответил Норман, — я не могу поверить, что это правда. А ты уверена, что хочешь быть моей женой?
— Совершенно уверена, — тихо ответила Карлотта.
Он поверил ей, и радость, охватившая его сердце, подсказала ему, что отныне он посвятит свою жизнь и труд ей одной.
Однако Карлотта отказалась видеться с ним накануне свадьбы.
— У меня слишком много дел, — сказала она. — Тебе придется подождать до воскресенья, пока мы не встретимся в церкви.
Магда удивилась такому решению, но и она привыкла за последние недели не спорить слишком часто с Карлоттой. Никогда раньше девушку так легко при малейшем противоречии не охватывал гнев и раздражение.
— Твое платье готово, — сказал она Карлотте. — Я отнесла его к тебе в спальню.
— Как оно выглядит? — небрежно спросила Карлотта.
— Прекрасно, — ответила Магда.
— Я сглупила, — продолжала Карлотта, отойдя от зеркала и садясь за стол. — Мне следовало выбрать для венчания платье алого, зеленого или какого-нибудь другого, необыкновенного цвета.
— Оно бы не так пошло тебе, как белое, — ответила Магда.
— Зато было бы о чем писать в газетах.
— Разве тебе недостаточно рекламы? — сказала Магда, вспомнив огромное количество газетных вырезок, прибывающих каждый день после объявления о помолвке Карлотты. Она и Норман были представлены публике, как сказочные персонажи. Романтическая история жизни Нормана захватила воображение многих людей, а его помолвка с прекрасной юной актрисой явилась именно той сенсацией, которыми редакторы с удовольствием кормят своих читателей.
— Я хотела бы дать им пищу для обсуждения, — сказала Карлотта.
Она говорила с какой-то насмешливой горечью, и Магда, отодвинув в сторону тарелку, наклонилась к приемной дочери.
— Скажи мне правду, Карлотта, почему ты выходишь за него замуж?
Карлотта подняла голову и посмотрела на Магду.
— Потому что он богат, — сказала она. — А ты думала почему?
Магда пожала плечами.
— Не понимаю тебя. Не знаю, говоришь ли ты искренно или играешь передо мной, как на сцене. Дитя, что же ты чувствуешь на самом деле? Ты должна сама это понять, иначе будет поздно.
— Уже несколько недель, как поздно, — сказала Карлотта. — С того дня, когда я приняла решение.
Она поднялась и подошла к камину. Некоторое время она стояла, отвернувшись от Магды, глядя на балетные туфельки в стеклянном футляре.
— Ты осуждаешь меня? — спросила она.
— За что? — сказала Магда. — За опасную игру со своей жизнью? Почему я должна осуждать тебя? Если бы я поверила тебе сейчас, я пожалела бы тебя.
— В чем же опасность? — спросила Карлотта. — Разве Норман не сможет дать мне все, чего я когда-либо хотела?
— А ты уверена, что знаешь, чего ты хочешь?
Карлотта обернулась и посмотрела на нее.
— Что же мне делать? — сказала она, и ее голос задрожал.
— Моя дорогая, моя маленькая, не слишком ли поздно спрашивать об этом? — ответила Магда.
Карлотта вдруг схватилась за голову.
— Я схожу с ума, — закричала она. — Я чувствую, что схожу с ума, голова моя горит. Я не вижу, куда иду, не понимаю, что делаю. О Магда, ты никогда не оставляла меня, помоги же мне теперь!
Карлотта металась по комнате. Магда в отчаянии ломала руки, не зная, как помочь своему ребенку, которого она так любила.
— Что произошло? — спросила она. — Может быть, я тупа, но я не понимаю.
— Я люблю его, — простонала Карлотта. — Я люблю его. Я хочу его! Что мне делать?
— Гектора? — шепотом спросила Магда.
— О Магда, Магда!
Карлотта через всю комнату подбежала к ней, бросилась на пол перед своей приемной матерью и спрятала лицо в ее коленях. Магда положила руки на тонкие плечи, дрожавшие от рыданий.
40 
