41 
– Эй, мистер! Мистер… Клаус, можно вас на минутку?
Красный нос повернулся в сторону Марка, внимательные и веселые черные глаза уставились на Марка поверх очков.
– Как тебя зовут, мальчик? Хо-хо-хо…
– Бросьте, сейчас еще слишком рано для ваших реприз. Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? Я работаю в популярном издании, наших читателей очень интересует все, что связано с Рождеством…
– Ты не сказал, как тебя зовут.
– Ладно, ладно. Меня зовут Марк Боумен.
– Мальчик Марк, хорошо ли ты себя вел в этом году?
– Не можете выйти из роли? Бывает, я понимаю. Хорошо, давайте так и построим нашу беседу. Могу я присесть за ваш столик?
Санта задумался и изрек:
– Вообще-то я должен посадить тебя на колени, а ты должен прошептать мне на ухо твое самое заветное желание, но ты уже большой мальчик, так что садись напротив. СЭНДИ, ВИСКИ НА ДВА ПАЛЬЦА!!!
– Итак, мистер Клаус, как давно вы этим занимаетесь?
– Около пяти тысяч лет.
– А если серьезно?
– Если серьезно, мальчик Марк, то чуть меньше. В письменных источниках обо мне упоминается примерно с восьмисотого года до вашей эры.
– Так-с… попробуем с другого боку. Кем вы работаете в обычной жизни? Ведь Рождество только раз в году…
– Поскольку тебе все равно плевать на мои слова, то можешь записать, что я работаю, например, слесарем. Или докером. Что тебе больше по душе?
– Запишем – слесарь. Вы временно без работы или вас отпускают на рождественские каникулы?
– Я – сам себе слесарь. Частное предпринимательство. Слыхал?
– Разумеется. Когда вы впервые примерили этот костюм?
– Вот непосредственно этот? Пять лет назад. Прежний совсем истрепался.
– Значит, у вас уже приличный стаж. Скажите… Дик, а что чаще всего у вас просят дети?
– Игрушки. Конфеты. Компьютеры. Чтобы мама не болела. Чтобы подарили собаку.
– Вам удается исполнить их желания? Я имею в виду предварительную договоренность с родителями…
Санта закручинился и подпер румяную щеку здоровенным кулаком.
– Труднее всего со здоровьем для родных. По этому делу у нас одна барышня… с ней бывает трудно договориться. Хотя получается иногда. А игрушки я сам делаю, в Лапландии.
– Да-да, конечно. Скажите, а взрослые тоже что-то просят?
Санта уставился на Марка, и тому вдруг показалось, что он тонет в пронзительной черноте этих внимательных глаз. Голова закружилась, руки на мгновение стали ватными…
– Просят, мальчик Марк. Еще как просят. И не игрушек. Просят, чтобы их простили. Просят передать тем, кто уже ушел, что очень любят и скучают. Просят вернуть любовь, которую потеряли по неосторожности или по глупости. Просят новую жизнь взамен старой. Просят мира. Просят счастья.
– И как… получается?..
Что с ним творится?! Что он несет? Не об этом же надо спрашивать…
Голос Санты стал гулким и очень печальным:
– Не всегда, мальчик Марк, не всегда. Я, конечно, очень старый бог и многое могу. Ваш молодой бог еще сильнее меня и может вообще почти все, да только этого мало. Одним чудом жизнь не изменишь. Важно, чтобы человек сам этого хотел. Очень-очень. И еще – чтобы жертвовал чем-то. Пусть малым, пусть смешным и нелепым – но от души. Главное – верить. И надеяться. И любить. Вот и вся премудрость.
– Любить… Кто его знает, как это – любить…
– Любить – это просто. Когда дышишь за двоих. Когда за двоих живешь и умираешь. Когда отдаешь больше, чем получаешь. Когда счастлив тем, что подарил счастье. Счастье вдвоем – это двойное счастье, а беда вдвоем – это половинка беды.
– Душ… но…
– СЭНДИ! Тащи вискарь, парнишка сомлел совсем. Кондер не можете нормальный поставить, жлобы несчастные! Дышать же нечем, все с кухни сюда тянет.
– Вот взял бы и починил!
– После праздников напомни. Только даром не возьмусь, предупреди своего красавца. Сотка баков!
– Ладно. Как парнишка?
– Вон, глаза открыл – жить будет. Эй, мальчик Марк! С возвращением.
– Простите… не выспался…
– Ну ничего, бывает. Мне пора. Скоро город проснется. Чего же ты попросишь у меня, мальчик Марк?
Марк Боумен долго смотрел в веселые глаза Санта-Клауса, а потом наклонился к его уху и беззвучно произнес несколько слов. Санта важно кивнул, протянул широченную, жесткую ладонь и погладил Марка по голове. Потом легко поднялся, кивнул на прощание официантке и вышел из бара. Марк смотрел ему вслед, пока не раздался голос женщины:
41 
