Особенно,... 
48 
Купер слегка опешил, но, как выяснилось, не из-за того, о чем подумала я.
– Я пришел не для того, чтобы ткнуть тебе в нос эту статью, – сказал он. – Я хотел, чтобы ты узнала новость до того, как на тебя набросится какой-нибудь репортер из «Стар».
Я поняла, что была с ним немного резковата.
– Ну да, ты так и сказал.
– Да, – сказал Купер. – И часто ты этим занимаешься? Карабкаешься по крышам лифтов?
– Я не карабкалась, а просто сидела, – уточнила я. – Мне приходится этим заниматься всякий раз, когда кто-нибудь сообщает, что услышал в шахте лифта голоса ребят. Кстати, это еще одна причина, по которой происшествие с Элизабет и Робертой кажется очень странным. Никто не сообщал, что их слышали.
– И гоняться за этими серферами должна именно ты? – уточнил Купер.
– Ну, мы же не можем поручить это старшим по этажам, они сами студенты. А у лифтеров это не прописано в трудовом договоре.
– А в твоем, значит, прописано?
– Я не член профсоюза.
С какой это стати Купер ко мне цепляется? Неужели он на самом деле за меня беспокоится? А если так, то это за беспокойство – чисто дружеское? Или нечто большее? Может, он остановит лифт, сгребет меня в объятия и хриплым шепотом признается, что любит меня и у него холодеет кровь при одной только мысли, что он может меня потерять?
– Хизер, если ты будешь заниматься такими глупостями, можешь серьезно пострадать, а то и погибнуть! – сказал Купер. Все ясно – он не собирается прижимать меня к себе. – Как ты могла… – Он замолчал и прищурился, глаза сузились в щелочки. – Постой-ка… тебе это нравится!
Я заморгала.
– Что-о?
Да, я такая, за словом в карман не лезу.
– Нравится, нравится. – Купер ошеломленно покачал головой. – Ты получаешь удовольствие от лазанья по крыше, не так ли?
Я пожала плечами, не понимая толком, о чем он говорит.
– Ну, это интереснее, чем заполнять платежные ведомости.
Купер продолжал, как будто я ничего и не говорила:
– Тебе это нравится, потому что тебе не хватает азарта, возбуждения, которые ты чувствовала, стоя на сцене перед тысячами подростков и изливая сердце в музыке.
Пару секунд я молча смотрела на него, а потом расхохоталась:
– Господи, ты серьезно?
Но по выражению лица Купера и так было ясно, что он говорил серьезно.
– Смейся, сколько хочешь. Тебе не нравилось петь барахло, которое предлагал продюсер, но ты любила кураж от самого процесса выступления. И не спорь, я знаю, что сцена тебя заводила. – Из голубых глаз Купера чуть ли не искры сыпались. – В этом-то все дело, я угадал? Ты охотишься за убийцами и гоняешься за лифт-серферами. Тебе не хватает адреналина.
Я перестала смеяться и почувствовала, что краснею. Не понимаю, о чем он говорит.
Хотя, может быть, понимаю. Это правда, я не из тех, кто нервничает, когда нужно выступить перед толпой. Попросить меня поучаствовать в светской беседе на коктейле с тридцатью гостями – это все равно, что просить доказать теорему Пифагора. Но если вы поставите меня перед микрофоном и предложите дать концерт – это без проблем. На самом деле…
Что ж, пожалуй, мне это нравилось. Очень.
Но чтобы я по этому скучала? Ну, разве совсем чуть-чуть. Но не настолько, чтобы вернуться на сцену. Нет уж, я никогда не вернусь.
Разве только на моих собственных условиях.
– Я бросилась за Гевином не поэтому, – сказала я.
Если честно, то я не вижу связи. Гоняться за лифт-серферами – это совсем не то, что стоять на сцене перед тысячами визжащих подростков. Совсем не то. Да и вообще, я каждый день получаю порцию психоанализа от Сары, неужели этого мало? Не хватало еще психоанализа от Купера!
– Ты сама могла там погибнуть!
– Нет, не могла, – возразила я самым что ни на есть рассудительным тоном. – Я очень осторожна. А что касается… как ты это назвал? Выслеживать убийц? Я тебе уже говорила, не верю, что эти девушки были…
– Хизер… – Купер покачал головой. – По-моему, тебе надо просто позвонить своему агенту и попросить организовать тебе концерт.
Я рот открыла от удивления.
– Что-о? О чем ты говоришь?
– По-моему, совершенно ясно, тебе не терпится вернуться на сцену. Я уважаю твое желание получить диплом, но знаешь, высшее образование – не для всех.
– Но…
Я просто ушам своим не верила. А как же моя больничная палата?! А как же моя Нобелевская премия?! Мои свидания с Купером?! Наше общее детективное агентство? И трое детей – Джек, Эмили и малышка Шарлотта!
48 
