42 
Сегодня было не жарко, а душно. Солнце то и дело заслоняли несущиеся по небу рваные полупрозрачные облака, ветер налетал порывами, но дышать было нечем. Фрау Бюхнер по обыкновению возлежала в шезлонге, ее муж с веером дежурил рядом. Бартоломео расположился на носу катера и делал зарисовки, никому их не показывая. Гордон Джонсон щеголял тропическим шлемом. Зельма слонялась вдоль борта, одной рукой держась за поручни, а другой крепко сжимая высокий бокал с чем-то янтарным — и Кэти подозревала, что это не яблочный сок...
Пруденс Пилбем в соблазнительной позе замерла у бушприта. Она надела белоснежные шортики — вслед за покойной Синтией хотелось порекомендовать ей более скромный фасон — и короткую курточку-болеро, такую же белоснежную. На голове у нее задорно поблескивала золотым якорьком капитанская фуражка. Белый цвет выгодно оттенял потрясающий загар, но одновременно и старил... а может, Кэти была просто изначально настроена против хозяйки виллы «Чинкве белле фьори».
Кэти ушла на корму и бездумно смотрела на пенный след позади катера. Рядом с ней вдруг оказался Брюс — и дыхание у девушки перехватило.
Конечно, он отлично знал, что выглядит как бог Аполлон. Именно поэтому и оделся только в легкомысленные шорты-бермуды оливковой расцветки, а на голову нацепил бейсболку козырьком назад. Белокурые вихры растрепал ветер, на смуглом лице странно мерцали голубые топазовые глаза, на мощной груди спокойно лежал золотой медальон...
— У тебя на редкость умиротворенное лицо, Спэрроу.
— Я люблю прогулки по морю. Почему ты оставил леди Пилбем в одиночестве?
— Она наслаждается имиджем завоевательницы морей. Эдакой пираткой. Пру любит повоображать.
— Ты как-то без уважения это говоришь.
— А ты и рада.
— Да нет. В конце концов, мы скоро уедем, ну а на ваши с леди Пилбем отношения я повлиять никак не могу, да и не имею права.
Брюс помолчал, потом задумчиво заговорил:
— Старик оставил ей слишком много денег. Она была совсем другой, не такой заносчивой. А когда унаследовала миллионы... да еще и приумножила их... решила, что разбирается вообще во всем на свете и может влиять на любые решения любых людей. На ее месте мне было бы до свечки, перепрофилирует мой партнер предприятия или нет. Главное — постоянный доход обеспечен.
— Брюс... тебе так важно, чтобы она дала свое согласие? Почему? Ведь это твои предприятия.
— Есть совет директоров. Есть пакеты акций. Пру достаточно поговорить с парочкой наших компаньонов — и предприятия перестанут быть моими.
— Она же тебя... хорошо к тебе относится!
— Брось. Называй вещи своими именами, Котенок. Она хочет, чтобы я на ней женился. Это объединит наши капиталы, удвоит, а то и утроит счет в банке, ну и даст возможность похвастаться в свете молодым красавчиком-мужем. Все довольно прагматично, чувствами здесь и не пахнет.
— Так ты знаешь?
— Что она меня охмуряет? По-твоему, я идиот? Разумеется.
— Брюси!!! Скорее сюда, малыш, здесь дельфины!
Брюс вздохнул, легко коснулся рукой щеки Кэти, повернулся и пошел на нос катера. Кэти осторожно приложила ладонь к тому месту, которого только что касались пальцы Брюса...
Они высадились на самом малолюдном пляже, хотя и здесь народу хватало. Леди Пилбем командовала матросам с катера, где расставлять лежаки, Зельма Паттерсон, прихватив с собой бутылочку шампанского, удалилась в тень, падавшую от скалы, супруги Бюхнер последовали ее примеру. Художник Бартоломео немедленно принялся устанавливать на песке свой подрамник, Гордон Джонсон терпеливо ходил следом за энергичной Пруденс Пилбем, держа в руках ее пляжную сумку, полотенца и вместительную сумку-холодильник.
Песок был горячий — даже ноги обжигал, а вот небо выглядело довольно устрашающе. Вместо рваных, но все же белых облаков по нему теперь стремительно неслись темно-серые тучи, ветер дул все сильнее, и эвкалипты, окружавшие пляж, тревожно гудели и шелестели под его порывами. Кэти вдруг поняла, что совсем не слышит цикад, чей неумолчный стрекот за последние дни стал уже привычным. Между тем духота стала совершенно невыносимой.
Брюс встал рядом с ней, вглядываясь в потемневшее море. Волны были не слишком высоки, но зато накатывали на берег все чаще и чаще. Брюс произнес:
— Будет шторм...
Пруденс Пилбем, немедленно оказавшаяся рядом, презрительно фыркнула.
— Вот еще! Просто ветер, ничего страшного. Дамы и господа! Все дышим полной грудью! Аромат эвкалипта необычайно полезен для легких.
42 
