Особенно,... 
108 
На крышу вела деревянная винтовая лестница. На этот раз Дебора пошла впереди и потянула дверь на себя. На крыше оказался небольшой садик со столиком, стульями, шезлонгами и грилем. В горшках, расположенных по периметру, росли кустарники, а деревья на улице были достаточно высокими, чтобы обеспечить тень. Единственная секция деревянного забора, посеревшего от старости, скорее всего должна была создавать впечатление уединения, но со всех остальных сторон открывался вид на деревья, окруженные невысокой кирпичной стеной.
Гриль был открыт. На подставке громоздились использованные кухонные принадлежности, подносы, стаканы и тарелки. И здесь стол был завален бумагами. Дебора повернулась, чтобы спросить, не оторвала ли его от работы, но так ничего и не сказала. Том смотрел на нее с таким желанием, что она, ошеломленная, замерла.
Возможно, она за этим и приехала. Дебора не позволяла себе думать о своих чувствах к Тому после их встречи в парке, но осознавала, что ее к нему тянет.
Должно быть, это было написано в ее глазах, потому что он сказал:
— Не очень разумно, да?
Она покачала головой.
— Я начинаю сомневаться. Мы можем создавать все, что угодно, а потом все это летит в тартарары, потому что случается то, что мы не планировали, что не хотели, что не можем контролировать.
— Как с моим братом?
— Как с моей дочерью, с моим отцом, с моим бывшим мужем.
— А с твоим сыном?
— С ним тоже. Но то, что происходит с Диланом, имеет отношение скорее к физиологическому состоянию, чем к свободе выбора.
Том взглянул на бумаги на столе, потом опять на Дебору.
— Ты думаешь, состояние моего брата имело физиологическую причину? Он родился с химическим дисбалансом?
Дебора не могла знать этого наверняка, но Тому необходимо было выяснить причину поведения Кельвина, и химический дисбаланс как раз мог быть такой причиной.
— Возможно.
Он задумался. Затем подошел к столу и вытащил из кипы бумаг маленький конверт. Вернувшись, Том передал его Деборе. Внутри лежали три детские фотографии, сделанные в разное время. На первых двух снимках были изображены два красивых мальчика, на третьем они были с родителями. Дебора подумала, что самой заметной деталью на всех фотографиях было то, что Кельвин отворачивался, отстранялся, отводил взгляд.
Она ткнула пальцем в один из снимков.
— Сколько ему здесь лет?
— Три, — ответил Том, думая о том же. — Я не помню, чтобы он вел себя по-другому. Кельвин словно родился без способности привязываться к людям. Я часто подозревал, что у него какая-то форма аутизма, но всегда находилось что-то, что не вписывалось в общую картину. Он был отличным студентом, прекрасным учителем. Но дома, в личной жизни, чего-то всегда не доставало. Селена клянется, что у него не было депрессии, но откуда ей было знать, если он все держал в себе?
— Записку еще не нашли?
— Нет. Кельвин вовремя оплатил счета, некоторые даже наперед. Может, это знак того, что он собирался умереть? — Том пожал плечами. — Я до сих пор получаю почту на его абонентские ящики. Вероятно, это продлится еще некоторое время. — Он посмотрел на Дебору. — Я разговаривал с окружным прокурором.
— Правда?
— Сказал ему, что не согласен с Селеной. Он не отступил, но я хотел, чтобы он услышал и противоположное мнение.
Дебора была благодарна. Благодарна за то, что Том поговорил с прокурором до этого визита. Это придавало его поступку больший вес. Здесь, сейчас они были друзьями.
У нее появилось дикое желание рассказать все о Грейс и об аварии, о Грейс и о Грэге, о том, что она посчитала нужным сделать. Ей необходимо было услышать мнение Тома, возможно, его совет.
Но это было не более разумным, чем прыгнуть к нему в постель. Еще многое должно было решиться, и кое в чем они оставались противниками.
Словно читая ее мысли, Том спросил:
— Ты голодна? Уже поздно, а я еще не обедал. Хочешь, пойдем на площадь?
* * *
Дебора не часто ела красное мясо, но гамбургер, который она заказала, показался ей самым вкусным.
— Это фантастика, — сказала она, подбирая капли кетчупа остатками булочки.
— Это лишь одно из достоинств нашего городка.
— Ты давно здесь живешь?
— Десять лет. — Том откинулся на спинку стула. — Селена говорит, что Кельвин переехал сюда, чтобы быть поближе ко мне. Было бы хорошо, если бы он сказал мне, что живет в Лейланде.
108 
