Особенно,... 
17 
Коринна не хотела его слушать. Более того, не хотела слышать этот голос, пронизанный такой силой, такой… искренностью.
— Очень благородно, — отрезала она. — Уверена, что она, та самая, придет в восторг.
Коррей с силой прижал ладонь к нахмуренному лбу, а потом усталым жестом провел пальцами вниз по лицу.
— Почему ты постоянно ощетиниваешься? Неужто ты не можешь увидеть во мне хоть что-то хорошее? Я надеялся доказать тебе, что я вовсе не то чудовище, каким ты меня себе представляешь, но ни мои слова, ни поступки ничего не меняют. Так что же во мне тебя так раздражает?
— Ничего, — соврала Коринна. — Ты отличный парень.
Он склонил голову и несколько раз кивнул
— Отличный. Здорово, просто здорово. Потом поднял на нее глаза и взглядом пробуравил ее насквозь. — Ладно, раз я такой отличный парень, не согласишься ли ты составить мне компанию сегодня вечером?
— Не могу.
— У тебя другие планы. Как же я сразу не догадался? — Он и не подумал скрыть сарказм. Душившее его разочарование начисто смело все благие намерения быть с ней помягче.
Самообладание ни на йоту не изменило Коринне, и это еще больше разъярило его.
— Ты думаешь так, как желаешь, и поступаешь так, как считаешь нужным. Ты не задумываешься о том, что у меня может возникнуть желание думать и поступать по-другому. Ты не хочешь принять «нет» как окончательный ответ.
— «Нет» — в смысле отказа от моего приглашения?
— Точно.
— Окончательно?
— Окончательно.
— У психотерапевта нашлось бы, что сказать по этому поводу, — съязвил Коррей.
— Мне известно, что сказал бы по этому поводу психотерапевт, и, если честно, мне наплевать. Наверное, кое в чем мы все-таки схожи. Я тоже думаю так, как желаю, и поступаю так, как считаю нужным. К несчастью, то, что думаю я, в корне отличается от того, что думаешь ты.
— Итак, ситуация патовая.
— Похоже на то.
Коррей с отвращением обозрел остатки своей плюшки, потом достал из бокового кармана бумажник.
— Ты наелась?
— Да.
— Пойдем. — Мотнув головой в сторону выхода, он поднялся с места.
Швырнув на столик более чем достаточную сумму, он подождал, пока и Коринна поднимется, а затем последовал за ней на улицу.
— Где твоя машина?
Едва она успела отреагировать, как он подхватил ее под локоть и зашагал в указанном направлении.
Добравшись до машины, Коринна открыла дверцу и обернулась.
— Извини, Коррей, — тихо произнесла она. — Ты тут ни при чем. Все дело во мне. Я выстроила свою жизнь именно таким образом потому, что это то, что мне необходимо: четкость и порядок во всем. Мне нужно ощущать твердую почву под ногами, нужно знать, что я все держу под контролем. На свете есть вещи, с которыми мне не справиться, поэтому я стараюсь любой ценой избегать их. С тобой, — вздохнула она, — мне тоже не справиться.
— Откуда тебе знать, если ты не сделала ни одной попытки?
— Я и так знаю.
— Я же не представляю для тебя никакой угрозы. И не собираюсь раздирать тебя на мелкие кусочки.
— И это знаю.
— Тогда в чем дело? Почему ты не хочешь дать мне шанс?
— А почему ты вообще хочешь получить этот шанс? — вскипела она. — Зачем тратишь на меня время? Я не брызжу энергией. Во мне нет ничего яркого, броского, привлекательного. Почему ты со мной забавляешься?!
— Я не забавляюсь с тобой, — очень тихо отозвался он.
— А как бы ты это назвал?
— Я бы… а, черт, какая разница, как бы я это назвал? — Раз она не желает его видеть, она его не увидит. Красиво проигрывать он не любил. Указав на сиденье водителя, он подождал, пока она забралась на него, и захлопнул дверцу.
И удивился, когда она опустила стекло:
— Спасибо за завтрак.
— К вашим услугам. Счастливо.
— Тебя никуда не подбросить?
— Я взял напрокат машину.
Она все еще колебалась — но лишь мгновение. Затем коротко кивнула, завела мотор и уехала.
Как только первое чувство горечи отпустило, Коррей понял, что вовсе не потерпел полного краха, как ему показалось сначала. Он хотел поговорить с Кори, хоть что-то узнать о ней, и ему это в определенной мере удалось. Подробности ее жизни пока остались тайной, как и та подспудная сила, что делала ее такой, какая она есть. Но одно, тем не менее, стало ясно: он не настолько безразличен ей, как ей самой хотелось бы верить. «Почему ты со мной забавляешься?» Неужели она имела в виду, что он искушает ее тем, чего ей никогда не получить? Вопрос в том, почему она так думает.
17 
