31 
— Я получила вашу записку, — сказала Сабрина. — Спасибо. Пока вы мне не написали, я не могла понять, вы отнеслись к моему скоропалительному визиту.
Будь перед Дереком другая женщина, после этих слов заключил бы ее в объятия и поцеловал в знак благодарности за посещение. Но Сабрина продолжала оставаться для него табу. Была в его глазах чистой и непорочной, как икона. Он не мог переступить разделявший их черты, которую сам же и прочертил.
— Я до сих пор не знаю, как к этому относиться.
— Мне показалось, что мой визит вас раздосадовал.
— Было такое дело.
— Но почему?
Он-то знал, что ответить на этот вопрос. Другое дело, хотелось ли ему отвечать. С минуту Дерек размышлял над тем, открыть ли ей свою душу или повременить, но потом решил, что унижение, которое он тогда испытал, будет не так над ним довлеть, если он признает, хотя бы отчасти, какие чувства тогда им владели. К тому же эту маленькую исповедь можно было надлежащим образом обставить.
— Не каждому мужчине нравится, когда его видят в подобной обстановке и окружении.
— Что же, в таком случае, заставило вас мне написать?
— По четвергам здесь заставляют выполнять ужасно нуддную работу, но если к заключенному приезжает гость, счастливца от работы освобождают.
— Хм. Слышать такое мне, конечно, очень лестно, но…
Он пожал плечами, но Сабрина готова была поклясться, в это мгновение в его серых глазах что-то мелькнуло, был отблеск того тепла, которого она так жаждала, следующее мгновение, правда, его глаза снова приобрели непроницаемое выражение.
— Вы слишком долго сюда добирались, мэм, — с обвиняющими нотками в голосе заявил он.
— Мне приходится уделять много времени Ники.
— Кстати, вы сказали сиделке, куда едете и где вас искать в случае необходимости?
— Нет.
— Это почему же?
— Да потому что это человек, которому я доверяю. Если эта женщина не в состоянии ухаживать за ребенком сутки, не доставая меня звонками, значит, ее услуги не стоят тех денег, которые я ей плачу, а плачу я ей немало. Кроме того, никому нет дела до того, куда и зачем я езжу в свое свободное время. Господь свидетель — у меня его почти нет!
Неожиданно он улыбнулся. Если бы Сабрина не была столь поглощена своими переживаниями, она бы непременно заметила, какая у него красивая, обаятельная улыбка.
— Похоже, я затронул болезненную тему? — осведомился Дерек.
В ту минуту Сабрина готора была простить ему все, что угодно, даже самодовольство.
— Вроде того.
— Вам кажется, будто у вас каждый день понемногу отбирают жизнь?
— Да.
— А представьте, каково здесь мне?
— Не могу.
Дерек снова стал серьезным. Теперь он смотрел на нее в упор и не отводил взгляда. В ней было много хорошего — даже с избытком. Она говорила правильные слова в нужное время и с верными интонациями. Самое главное, в этом не было ничего нарочитого, театрального, фальшивого.
— Мне не следовало просить вас о том, чтобы вы приехали, — пробормотал он. — Вам здесь не место. Вы слишком чисты и невинны.
Она подумала о том, как много сделала в жизни дурного.
— Вы заблуждаетесь. Сегодня утром я совершила нечто ужасное, — помимо воли вымолвили ее уста. — Я готовилась к отъезду из Нью-Йорка и одевалась, а Ники нервничал и плакал. Я уже сделала с ним упражнения, накормила выкупала его, но потом вынуждена была положить на постель, чтобы заняться собой. А он все плакал. — Она торопилась исповедоваться, словно это помогло бы ей обрести душевное равновесие. — Я подоткнула ему одеяльце, поцеловала, но он все не успокаивался. И тогда я вышла из себя.
— И что же вы сделали? — спросил он, не скрывая своего сочувствия.
— Я его отшлепала!
— Детей приходится время от времени шлепать — тут ничего не поделаешь.
— Но Ники — особенный ребенок. Он не понимает, что делает. А я стала на него орать. Кричала, что он маленький эгоист и что я его ненавижу.
Дереку казалось, что беды других людей уже не могут тронуть. Однако отчаяние Сабрины не могло оставить безучастным.
— И это не дает вам покоя?
— Да, — сказала она, склонив голову. — Как видите, я далеко не безгрешна.
— Ну, я не стал бы называть это грехом.
— По-вашему, шлепать беспомощного ребенка и орать его — не грешно?
— Вы просто сбрасывали напряжение. Уверен, Ники это понял.
— Вы шутите! Ники абсолютно ничего не понимает.
31 
