Особенно,... 
37 
— Нет нам прощения! Ведь я же знала, что он устал!
— Ничего страшного. Это хорошая усталость.
— Бедный Паршивец. Ой, а как же он без ужина?
— Мы закажем ему еду в ресторане и оставим в номере. Что-нибудь типа сока, сандвичей и йогурта, а потом он поест нормально.
— Да, но как же сейчас-то… Надо поймать такси, но здесь они не ездят.
— Центр по вечерам закрыт. Ничего страшного, я его донесу.
— Уверен? Он не такой заморыш, каким кажется.
Джон усмехнулся и легко и бережно вскинул ребенка на руки. Брюс горько вздохнул, пробормотал нечто невразумительное — и продолжал спать.
Они шли по ночному Лондону, тихо разговаривали, и казалось, что в мире кроме них больше никого нет. Джону Брайтону, например, было совершенно ясно, что Лизу он знает давным-давно, просто обстоятельства — а может быть, временное помрачение рассудка — разлучили их, а вот теперь свели снова вместе.
Лизе Кудроу было легко и спокойно. Лондон оказался знакомым и теплым, как любимая книжка, Брюс остался с ней, а идти плечом к плечу с Джоном Брайтоном было до невозможного приятно. И одеколон у него был шикарный, и руки такие сильные, и зеленые, как у Брюса, глаза слегка светились в темноте.
Он еще и жутко умный, этот Джон Брайтон. Брюсу с ним будет интересно. Пожалуй, пока можно даже не думать про школу. Джон его поднатаскает…
— …Я не могу дождаться, когда поеду в экспедицию. Вообще-то, больше всего на свете я люблю сидеть в разрезе и разглядывать какой-нибудь черепок от старого кувшина. Никогда не знаешь, что найдешь.
Лиза очнулась от своих грез и с подозрением уставилась на Джона.
— Интересно получается. Привезешь нас на новое место и сделаешь ручкой?
Вопрос звучал несколько агрессивно, и Джон немного растерялся.
— Ну… Я совсем запустил науку за эти годы, понимаешь? Просто не мог ни о чем думать, кроме Брюса и его матери. А сейчас чувствую себя так, словно у меня гора с плеч свалилась. Хочется сразу и всего.
— Кто-то мне говорил, что я еще слишком молода, чтобы взваливать на себя ответственность за ребенка. А теперь этот кто-то сам норовит свалить от ответственности.
— Неправда!
— Правда. И не ори, Брюса разбудишь. Джон, нельзя сейчас от него уезжать. Он только начал привыкать к тебе — а ты дашь понять, что твои черепки для тебя важнее. Ведь мальчику жить с тобой, он должен доверять тебе.
— Я подумал, раз ты с нами, то…
Голос Лизы изменился, стал твердым и немного отчужденным.
— Все очень быстро происходит с нами, Джон, на самом деле надо о многом подумать.
— Мы еще даже до дома не доехали…
— Это ВЫ до дома не доехали, ты и Брюс. Это ВАШ дом. А я… Я в любом случае не буду с вами долго.
— Почему?
Этот абсолютно детский вопрос вырвался у Джона машинально. Ибо в течение последних часов он свято уверовал в то, что Лиза Кудроу будет в его жизни всегда.
Лиза сердито посмотрела на светловолосого атлета с растерянным лицом. Если бы не Брюс, так бы и пнула Джона Брайтона. За глупость.
— Я еду в Касл-Мэнор только на время. Только для того, чтобы помочь Брюсу освоиться. Ты же прекрасно понимаешь, что на самом деле воспитательница из меня никакая.
— Ты колледж закончила…
— И не работала ни одной минуты!
— Ты любишь детей. И они тебя любят. Это сразу видно, и этому не учат в колледже.
— Брюс помог моим мозгам встать на место. Теперь я должна подумать о своем будущем. О том, где я буду жить, на что я буду жить, чем буду заниматься. Понимаешь?
— Брюс не захочет, чтобы ты уезжала.
— Я тоже. Но придется.
— И я не захочу.
Наступила тишина. Ошеломленная Лиза обдумывала услышанное, Джон отчаянно сгорал от смущения.
Вообще-то она права. Ее положение в доме может быть истолковано в неверном свете. Неженатый молодой хозяин дома, молодая американка, якобы дальняя родственница племянника хозяина… Слухи поползут, ох поползут.
Черт бы с ними, со слухами. Лиза сама будет тяготиться своим положением.
Что же сделать? Нанять ее официально в качестве учительницы?
Ага, и предложить ей жалованье. Легко представить, как она после этого будет на него смотреть.
Есть еще прекрасный выход, сообщил вдруг внутренний голос. Ты можешь на ней жениться.
— Нет!!!
Лиза в изумлении посмотрела на Джона. Почему ее невинное замечание вызвало такую реакцию?
— Почему — «нет»?
37 
