215 
На пароходе
- Был утренник. Сводило челюсти,
- И шелест листьев был как бред.
- Синее оперенья селезня
- Сверкал за Камою рассвет.
- Гремели блюда у буфетчика.
- Лакей зевал, сочтя судки.
- В реке, на высоте подсвечника,
- Кишмя кишели светляки.
- Они свисали ниткой искристой
- С прибрежных улиц. Било три.
- Лакей салфеткой тщился выскрести
- На бронзу всплывший стеарин.
- Седой молвой, ползущей исстари,
- Ночной былиной камыша
- Под Пермь, на бризе, в быстром бисере
- Фонарной ряби Кама шла.
- Волной захлебываясь, на волос
- От затопленья, за суда
- Ныряла и светильней плавала
- В лампаде камских вод звезда.
- На пароходе пахло кушаньем
- И лаком цинковых белил.
- По Каме сумрак плыл с подслушанным,
- Не пророня ни всплеска, плыл.
- Держа в руке бокал, вы суженным
- Зрачком следили за игрой
- Обмолвок, вившихся за ужином,
- Но вас не привлекал их рой.
- Вы к былям звали собеседника,
- К волне до вас прошедших дней,
- Чтобы последнею отцединкой
- Последней капли кануть в ней.
- Был утренник. Сводило челюсти,
- И шелест листьев был как бред.
- Синее оперенья селезня
- Сверкал за Камою рассвет.
- И утро шло кровавой банею,
- Как нефть разлившейся зари,
- Гасить рожки в кают-компании
- И городские фонари.
Пастернак говорил, что «поэзия останется всегда той, превыше всяких Альп прославленной высотой, которая валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли…». Именно поэтому в его стихах так много описаний — и деревьев, и квартиры, и женской одежды, и неба, и земли, и воды, и всего чего угодно. Он все видит, любит, понимает и приглашает нас в этом поучаствовать. Для него мир всегда свеж. Как будто он только что написан масляными красками и краски еще не просохли.
Действительно, после 1940 года стихи Пастернака стали как бы другими. До этого он почти десять лет не писал, много переводил, а потом явился читателю обновленный — поздний Пастернак, который более глубок, стих его прост, прозрачен, почти классичен. А. А. Ахматова так пишет об этом:
«„Второе рождение“ заканчивает первый период лирики. Очевидно, дальше пути не было… Наступает долгий (десять лет) и мучительный антракт, когда он действительно не может написать ни одной строчки. Это уже у меня на глазах. Так и слышу его растерянную интонацию: „Что это со мной?!“ Появилась дача (Переделкино), сначала летняя, потом и зимняя. Он, в сущности, навсегда покидает город.
Там, в Подмосковье — встреча с Природой. Природа всю жизнь была его единственной полноправной Музой, его тайной собеседницей, его Невестой и Возлюбленной, его Женой и вдовой — она была ему тем же, чем была Россия Блоку. Он остался верен ей до конца, и она по-рыцарски награждала его. Удушье кончилось. В июне 1941 года, когда я приехала в Москву, он сказал мне по телефону: „Я написал девять стихотворений. Сейчас приду читать“. И пришел. Сказал: „Это только начало — я распишусь“».
Начали рождаться блистательные стихи «Сосны», «Иней», «Зазимки», «На ранних поездах», «Дрозды», «Опять весна», «Зима приближается»… А затем и знаменитая «Зимняя ночь», и не менее знаменитое стихотворение «Быть знаменитым некрасиво», и «Во всем мне хочется дойти до самой сути…»
Зимняя ночь
- Мело, мело по всей земле
- Во все пределы.
- Свеча горела на столе,
- Свеча горела.
- Как летом роем мошкара
- Летит на пламя,
- Слетались хлопья со двора
- К оконной раме.
- Метель лепила на стекле
- Кружки и стрелы.
- Свеча горела на столе,
- Свеча горела.
- На озаренный потолок
- Ложились тени,
- Скрещенья рук, скрещенья ног,
- Судьбы скрещенья.
- И падали два башмачка
- Со стуком на пол,
- И воск слезами с ночника
- На платье капал.
- И все терялось в снежной мгле
- Седой и белой.
- Свеча горела на столе,
- Свеча горела.
- На свечку дуло из угла,
- И жар соблазна
- Вздымал, как ангел, два крыла
- Крестообразно.
- Мело весь месяц в феврале,
- И то и дело
- Свеча горела на столе,
- Свеча горела.
Пастернак пришел к строгому и умудренному слову, к слову христианскому. Его стихи из романа «Доктор Живаго», которые теперь публикуются как цикл «Стихотворения Юрия Живаго», отражают новую грань творчества поэта. Точнее будет сказать — отражают духовный взлет Пастернака. Он слышит слова Христа:
215 
