53 
— В платьях от Сакса, — подхватила Кэролайн, — новеньких туфельках и с прическами словно только что парикмахера. А бигуди… У меня всю жизнь были прямые волосы, и я прекрасно помню, как мне приходилось спать в бигуди. Вот почему я теперь ношу короткую стрижку, хотя мать этого не понимает. У меня были розовые бигуди с резиновыми шипами и жесткими проволочными серединками, которые впивались в голову. Кошмар!
— О ней судили по тому, как мы выглядели, — замети Лиа. — Если мы выглядели хорошо, значит, она могла считаться хорошей матерью. То же самое насчет богатства мы должны были выглядеть богатыми.
— Но какой в этом смысл, ведь мы и так были богаты? возразила Кэролайн.
— Смысл есть, — ответила Лиа. — Дело в том, что наш дедушка и бабушка были еще богаче. Деньги были для не очень важны, и мать хотела продемонстрировать, что вышла замуж удачно.
— Продемонстрировать за наш счет, не в обиду ей будь сказано, — уточнила Кэролайн.
— Возможно, — согласилась Лиа.
— Возможно? — переспросила Анетт. — Да из-за нее так помешалась на своей внешности, что заболела булимией. Не оправдывай ее.
— Я и не оправдываю, просто пытаюсь понять. Она стремилась заслужить одобрение родителей, разве мы хотим того же самого? Разве не потому мы здесь собрались?
— Я приехала потому, — сказала Кэролайн, посасывая маслину, — что Бен меня убедил. Он считал, что если я поеду, то буду чувствовать себя виноватой до конца жизни. У него есть совесть, а кроме того, он вообще потрясающий.
— Кстати, раз уж мы заговорили о потрясающих мужчинах, — задумчиво произнесла Анетт. — Кто-нибудь видел здешнего садовника?
Лиа поперхнулась кусочком тунца, и ей пришлось срочно глотнуть вина.
—В чем дело? — испугалась Анетт.
Все еще держась за горло, Лиа пробормотала:
— Мама бы сквозь землю провалилась от стыда, если бы узнала, что ты заглядываешься на садовника.
— Я на него не заглядываюсь, просто заметила, что он очень хорош собой — это объективное наблюдение.
— Да, садовник неплох, — заметила Кэролайн, удобно устроившись в кресле. — Хотя немного грубоват.
— Но все-таки он неотразим, согласись, — настаивала Анетт.
— А как же Жан-Поль?
— Жан-Поль великолепен, а этот парень неотразим.
— Какой смысл ты вкладываешь в эти слова?
— Понятие «великолепный включает в себя, кроме прочего, и человеческие качества, а «неотразимый» относится только к внешности. Жан-Поль умный, талантливый и к тому же неотразимый.
— Бен тоже. Он прекрасен весь: и внешне, и внутренне, а этот парень — всего-навсего садовник.
— А я думаю, — тихо сказала Лиа, — он садовод. Я с ним разговаривала, он ужасно много знает.
— Он здесь очень кстати, — откликнулась Кэролайн. — Джинни нужно за него держаться. Насколько я понимаю, он — часть этого места и в прямом смысле, и в переносном.
— Как и вещицы, которые мы сегодня купили, — добавила Анетт. — Есть в них какая-то особая прелесть. Я разговаривала с художниками, они считают, что это как-то связано с Старз-Энд.
Лиа заинтересовалась:
— Каким образом?
— Старз-Энд — самое красивое место во всей округе, художники приходят сюда за вдохновением.
— Правда? — спросила она с улыбкой. Мысль показалась ей романтичной.
— Да, у меня тоже возникало такое ощущение, задумчиво заметила Кэролайн. — Каждая из картин чем-то напоминала мне о Старз-Энд. Я купила всего одну, а там десятки, и это в первой же галерее, в которую я заглянула. Где бы я ни останавливалась, везде у меня возникало одно и то же ощущение, везде чувствовалась одна и та же энергия, одна и та же… — она замолчала, пытаясь найти нужное слово, — одна и та же страсть. — И добавила, словно оправдываясь: — Так мне показалось.
— Я тоже это почувствовала, — призналась Анетт.
— Мне хотелось побольше побеседовать с художниками, но они все время переводили разговор на Джинн посетовала Кэролайн.
— И со мной то же! Куда бы я ни зашла, меня сразу начинали спрашивать о Джинни. Даже как-то жуткс становилось.
— А меня это раздражало.
Лиа вспомнила полицейского, показывавшего ей дорогу в поместье в ночь приезда. Он тоже был чрезмерно любопытен.
— Наверное, это естественно. Даунли — маленький городок, мать здесь человек новый. Конечно, всем хочется знать, что она собой представляет.
— Если так пойдет и дальше, — пробурчала Кэролай они никогда этого не узнают. В конце концов, когда она едет?
53 
