Особенно,... 
14 
– Ох, слава богу, вы здесь и вы так прекрасны! Если бы вы знали, как я рада! Мерседес – прелесть, но, честно говоря, я ее побаиваюсь. Рядом с ней я всегда вспоминаю, что во мне всего полтора метра росту, предки мои были индейцами, а сама я родилась в глухой деревушке в сердце сельвы. Комплекс неполноценности в чистом виде. Но с вами мы поладим.
– Наверняка. Хотя бы потому, что во мне почти два метра, и я тоже родилась в глухой деревушке, только под Дублином, а предки мои были ирландцами, что еще хуже, чем индейцы.
Они обе рассмеялись и чокнулись высокими бокалами с ледяным лимонадом. После этого маленькая черноволосая женщина посерьезнела.
– Нам с вами предстоит испытание, особенно вам, потому что я-то без зазрения совести спрячусь за вашу спину.
– Думаете, я могу наделать ошибок?
– Морин, милая, конечно нет. Ошибки – это моя прерогатива. В вас чувствуется класс. Стиль. Шик. У вас смеющиеся глаза, а значит, бесстрашное сердце. Потом, я всегда боялась красавиц, всю свою жизнь, а вот вас совсем не боюсь. Вы – хороший человек, и все у вас получится.
– Ох, Каседас, я совсем не так безмятежна. Мой рост…
– Прибавляет вам великолепия. Такой и должна быть хозяйка дома. Я себя никогда не чувствовала хозяйкой. Вся эта роскошь не для меня. Отец Джона, мой муж, привез меня сюда, и я в первое время даже не могла спать под крышей. Боялась этого дома. Думаю, он так и не стал для меня родным.
– Но дом прекрасен. Никакой вычурности, все красиво и естественно.
– Это все Джон. Он ведь тоже вырос в простых условиях. Знаете, многие, разбогатев, кидаются в крайности. Наш сосед, вы его увидите на приеме, живет неподалеку, на излучине Реки. Километров двадцать отсюда. И вот, представляете – сельва, Река, а на берегу стоит кошмарное чудище из пластика и бетона. Днем жара, во время дождей по стенам ползают мокрицы, но зато античные статуи на галерее стоят, и отхожее место напичкано электроникой.
– Интересно, зачем?
– Никто не знает. Всю электронику замкнуло почти сразу. Сыро. Это же Лес.
Морин помолчала, а потом осторожно поинтересовалась:
– Каседас? Расскажите мне немного о Карлайлах. Вообще об этой семье.
– Строго говоря, Карлайлами можно считать только Джона да его покойного отца. Все остальные – Аркона. Масса гонора, денег и родословная до Ноева ковчега. Среди них есть совсем неплохие люди, как Мерседес, например, есть отвратные, есть невыносимые, но в целом это настоящий латиноамериканский клан. Джон о них и знать не знал до пятнадцати лет, но сейчас в нем проснулся голос крови. Что поделать. Родня. Могу сказать только: среди них он единственный нормальный человек.
– Но он довольно суров.
– О, вы не знали его отца. Дикое Сердце одним движением бровей разворачивал табун лошадей. Говорил мало, не признавал нежностей и считал, что все зло от цивилизации.
– Что ж, в чем-то он прав. Достаточно взглянуть вокруг, чтобы понять: человек здесь совершенно лишний. И без него хорошо.
– Морин, я не зря в вас влюбилась с первого взгляда. Ричард тоже одобрил бы ваши слова.
– Вы любили его?
Маленькая женщина ответила просто и тихо:
– Очень. Но он всю жизнь любил другую. Мать Джона. Я так и не смогла занять место в его сердце.
– Ричард Карлайл был богат?
– С точки зрения моей деревни – баснословно. У него были неплохие сбережения, ведь он почти ничего не тратил на себя, только на лошадей да на снаряжение, но основной капитал достался Джону от Аркона. Впрочем, Джон и сам довольно успешен. Он консультирует в качестве юриста, а кроме этого имеет собственный бизнес в Нью-Йорке. Только не спрашивайте меня, чем он занимается. Банкир – видимо, это правильнее всего назвать так.
Морин кивнула. Она тоже не слишком хорошо представляла, чем конкретно занимаются банкиры. Да и юристы.
– Каседас, простите, если я не слишком тактична… но вы не выглядите счастливой, так ведь?
Каседас улыбнулась, и смуглое лицо стало почти прекрасным.
– Почему у меня такое чувство, что я знаю вас целую вечность, Морин? Мне легко с вами. Мне впервые за много лет хочется говорить о себе. А что до счастья… Знаете, в юности нам кажется, что любовь способна изменить того, на кого она направлена. Многие несчастны в браке, но, чтобы это понять, надо пробыть в этом самом браке достаточно долго.
Морин задумчиво кивнула и ободряюще улыбнулась Каседас.
14 
