Особенно,... 
53 
Красиво разложив еду по тарелкам, я позвала Анджея. Он выключил телевизор и присоединился ко мне. Боже мой, этот поросенок не нашел ничего лучше, как снять с себя рубашку и остаться в одних джинсах. Я не нимфоманка какая-нибудь, но поймите меня правильно: с мужчиной я не была ого-го сколько. А тут такой роскошный экземпляр разгуливает, и даже не таится. В общем, мне стоило больших усилий собрать свою волю в кулак и не наброситься на Женьку сейчас же, прямо возле сервированного стола. Не знаю, заметил ли он мою героическую борьбу с собой, но очень надеюсь, что нет.
Первые минут пять нашего застолья мы не разговаривали. Только слышалось равномерное хрум-хрум. И когда успели так проголодаться? Не пойму. Наконец, когда на тарелках еды осталось буквально на два-три куса, Анджей изрек:
— Не думал, что у тебя столь выдающиеся способности в данной отрасли.
— Да я вообще девушка со всех сторон талантливая, — скромно поведала я.
Анджей чуть не поперхнулся. Надо же, какой нервный юноша. Или решил, что раз мы на его территории, то пальцы загибать — это исключительно его прерогатива? Вот уж дудки. Я человек мирный, но не надо меня провоцировать. Сказал бы просто: спасибо, все было очень вкусно. Так нет же: «не думал», «в данной отрасли». Тоже мне, ценитель прекрасного.
— Слушай, мне надо по делам в одно место съездить. Я ненадолго. Переживешь?
— А что такое?
— Да надо… кое-какие вещи из моей квартиры забрать.
— А ты далеко отсюда живешь?
— Ну, от подъезда до подъезда минут сорок будет.
— А если на тачке?
— Минут пятнадцать, если в пробку не попадать.
— Так поехали вместе. Все равно настроение пока что нерабочее. Мое главное правило: чем грандиознее предстоящая работа, тем больший отдых должен ей предшествовать.
— А я это называю: чем ленивее человек, тем больше его труд напоминает подвиг.
— Ну, можно и так сказать, — пробормотал Женька, явно сбитый с толку.
— Ладно, лучше скажи: видеокамера у тебя заряжена? С аккумуляторами все в порядке?
— Вроде да.
— Тогда тащи ее сюда, будешь учить меня, как с нею управляться.
Анджей послушно утопал в комнату, принес крохотную камеру, полностью умещающуюся в моей ладони, и провел краткий ликбез. Выходило, что это именно то, что мне нужно. Индикатор заряда показывал, что его хватит чуть ли не на восемь часов съемки. Ну, мне и парочки достаточно, чтобы подтвердить мои подозрения.
Потом мы ехали ко мне на такси, которое поймал Анджей, я все думала, как бы половчее провернуть то, что задумала. И выходило, что как ни крутись, а без Женькиной помощи не обойтись. Все равно никто его сюда силком не тащил, сам напросился.
— Женька, окажешь мне маленькую услугу? Благодарность моя не будет иметь границ. Само собой, в пределах разумного.
— Хочешь застукать своего парня с любовницей?
— С чего ты так решил?
— А зачем тебе иначе сдалась видеокамера?
— Ты прав, но лишь отчасти. Во-первых, он мне давно уже не парень, а так — сплошное недоразумение. И в четверг он от меня должен съехать. А во-вторых, мне действительно до смерти нужно знать, чем он будет сегодня заниматься. И дело тут не в любовнице.
— А в чем тогда?
— Долго объяснять. Это запутанная история, и я сама пока в ней до конца не разобралась. Надеюсь, что видеозаписи кое-что для меня прояснят.
— Ну ладно, — сказал озадаченный Женька, — нет проблем. А что делать-то?
— Ты поднимешься наверх, позвонишь в мою квартиру. К тебе выйдет Толя. Ты скажешь, что я попала под машину и лежу в больнице. Очень прошу его принести мне халат и тапочки.
— Но он же спросит: в какой больнице? Где именно? И что мне ему отвечать? Импровизировать на лету?
— А я напишу тебе записку! Тем более что Толя мой почерк знает и однозначно на это купится. Сейчас только вспомню номер больницы, в которой обычно мой дед лежал. Ага, вспомнила! Так, «Толя, меня сбила машина, я лежу в такой-то больнице. Кроме тебя, мне некого об этом попросить, поэтому будь добр, принеси мне мои личные вещи. Женя скажет тебе, какие именно. Очень надеюсь на тебя. Лиза».
— А как мне объяснить ему свое появление? Кто я такой по твоей легенде?
— По легенде ты будешь сердобольным родственником какой-нибудь больной, откликнувшимся в порыве добрых чувств на мою просьбу.
— А если он спросит, как ты себя чувствуешь?
— Скажи, что кошмарнее не бывает. Мол, вся переломанная, врачи за мою жизнь боятся и так далее. Сгущай краски, сколько тебе влезет. И запоминай его реакцию. Это очень важно. Если я не ошибаюсь, он сначала обрадуется, и лишь потом начнет изображать из себя вселенскую скорбь.
53 
