100 
– Мироздание, безусловно, простит ему то, чего не может простить вам, – для богов действуют иные законы. Вот только сам Творец… по голове не погладит. Он может уничтожить Арха, даже если эльфы поставят того во главе пантеона.
Моя челюсть зависла в районе ключиц, но блондин с пылающими ушами словно не замечал.
– Так что при ближайшем рассмотрении игра не стоит свеч. Для Арха месть – шаг отчаяния, замешенный на русской рулетке. Если заставить эльфов попросить прощения и вернуть проклятому богу право на жертву, он смилостивится.
– Офигеть… – единственное, что смогла сказать. Остальные слова прилипли к небу, вместе с языком.
– Эльфам даже не придется отказываться от бессмертия, – будто подсмотрев мысли, пояснил сероглазый. – Я уверен, Арху хватит тех, кто умирает от скуки и в бою. Кстати, провоцировать войны, чтобы насытиться, он тоже не станет. Вы могли заметить, бог довольно терпелив. Я бы сказал – кроток.
Все. Хочу в комнату с мягкими стенами и пару уколов чего-нибудь расслабляющего. Хотя зачем уколы? У меня и так неплохие галлюцинации.
– Госпожа Лёля, с вами все в порядке? – тут же подал голос эльфенок.
– Откуда?
Чертов румянец перетек с щек на шею, храбрости в Вариэлевом взгляде словно не бывало. И легкое заикание на длинноухого набросилось, как пес на бесхозный окорок.
– Мне… мне дед рассказывал. Он ведь маг… и с проклятым богом знается.
– А что такое «русская рулетка»? – замирая от ужаса, спросила я.
– Ну как же… – Ушастик окончательно расстроился. – Это когда берешь шесть флакончиков с простой водой, в три из них добавляешь толику яда северной гадюки, перемешиваешь и…
– Стоп.
Черт, я чуть рассудка не лишилась, а дело оказывается в банальности. Особенности перевода, блин! Я ведь воспринимаю эльфийский язык как родной, русский, а длинноухим кажется, будто говорю на эльфийском. Стало быть – если слово присутствует в обоих языках, мы друг друга понимаем, если в одном из языков его нет – хлопаем глазами. Каргуля удивилась слову «электричество», я не узнала название специфического меча – хоть он и похож на самурайский. Но встретить в ушастом мире такое понятие, как «русская рулетка», – явный перебор.
Или дело не в переводе? Что, если мой словарный запас связан с познаниями Грегора? Или «русскую рулетку» придумали вовсе не мы, а эльфы? Черт, так ведь и мозг сломать недолго!
От раздумий отвлек Вариэль, пропищав:
– Госпожа Лёля, вам плохо?
Нет. Хорошо. Ни грамма наркотиков, а штырит круче некуда.
– И как же связаться с Архом? – осторожно, уже не веря в собственную вменяемость, спросила я.
– Ну… Вы ведь уже умеете, – потупился блондин.
Да, тоже вспомнила о матерной тираде в честь проклятого бога, произнесенной накануне. Чуток смутилась.
– А другие варианты вызова есть?
Зайчик втянул голову в плечи, сомневался до тех пор, пока не пообещала:
– Не бойся. Даже каргуле не проболтаюсь.
– Жертва. – Слово выпорхнуло. Вырвалось, как мелкий хищник из засады.
О местных жертвоприношениях тоже помнила по поединку в замке Атаэль. И перспектива зарубить какого-нибудь бедолагу, а после смотреть, как черный туман пожирает труп, энтузиазма не вызвала.
Вариэль заметил мои страдания и поспешил пояснить:
– Если приносить жертву в храме, можно обойтись кровью. Руку чуть-чуть порезать или ногу…
Правда? А у меня создается впечатление, что при таком уровне геморроя жертвенную кровь можно добыть из естественного источника.
– Какой на фиг храм? – выдохнула я. – Бог проклят, его культ запрещен. И курице ясно – все святилища разрушены.
– Одно осталось, – шепотом признался блондин.
– Дай угадаю. Оно секретное. Расположено под землей. И как раз рядом, в столице.
Глазки зайчика медленно, но упорно полезли из орбит.
– Откуда вы знаете?
– От верблюда!
Черт, неужели и Вариэлев дедушка в игру включился? Ведь блондин до такого додуматься не мог – слишком наивен и честен. А старый хрыч мало того что с Архом общается, так еще королевской семьей обижен.
Ну а фантазию эльфийских строителей даже комментировать не хочется – более ожидаемого места для тайного святилища и не придумаешь.
100 
