Последние отзывы

  3  

Дружинник совершил положенный поклон и замер в ожидании.

Княгиня не спешила говорить, мерила Розмича внимательным взглядом, будто решая, достоин ли тот услышать волшебный голос. Наконец Риона произнесла:

– Ройзмич. Ты отправляться в Белозеро?

Воин кивнул и невольно поморщился: княгиня не сильно коверкала слова, но было ясно – по-словенски говорит редко.

– Я просить… услуга, – продолжила Риона. – Ултен, кульдей из моя свита, мечтать посетить озёрный край. – И пояснила, предупреждая вопрос Розмича: – Писать деяния вендов. Ты взять его с собой?

– Кто таков кульдей?

Розмич про то, что славяне ещё и «венды», разумел. Знал и то, что мудрый князь привечает могущих создавать черты и резы. И всё равно хотел ответить, мол: не велено, да и поход предстоит не увеселительный. Но княгиня и в этот раз опередила:

– Божий человек^[5], кульдей странствуй по миру. Он неприхотливо и толково, – путалась Риона. – Не быть в тягость. Орвар-Одд не серчать.

Ну что тут возразишь?! Да и осмелится ли простой дружинник перечить жене князя?

– Как прикажешь, – поклонился Розмич. – Где найти этого Ултена?

…Покидая покои Рионы, дружинник хмурился.

Его беспокоил не священник, навязанный в попутчики, а странная осведомлённость первой жены Олега. Впрочем, выяснять подробности Розмич не собирался: это бабьи войны, в кои мужику соваться нельзя. Иначе, не ровён час, сам обабишься.

Ловчан поджидал Розмича у гридни. Рядом с ним стоял грузный мужик, вовсе не старый, но с окладистой рыжеватой бородой и выпученными рыбьими глазами. И хотя прежде Розмич купца Жедана не видел – сразу признал. Судя по одёже, дела у того идут неплохо. Видный человек.

– Здрав будь, – кивнул Розмич.

Взгляд у купца нагловатый, цепкий. Голос – басистый, раскатистый.

– И тебе не болеть, – слегка поклонился Жедан. – Говорят, дело у тебя ко мне?

– Верно. Я с малым отрядом в Белозеро иду, а ты, если молве верить, лучший путь знаешь.

– Знаю, – отозвался Жедан с ухмылкой. – Да только провожатым не нанимаюсь.

Розмич криво усмехнулся. Вот же лисье племя! Понял, не в провожатые зовут, а всё равно вертится, языкастость свою показывает. Что ж, плох тот купец, который без торга по рукам бьёт. Но и дружинники не лыком шиты!

– Князь Олег велел мне с тобой, на твоей лодье, идти, – сказал дружинник, снимая с пояса полный дирхемов кошель и взвешивая его в ладони. – Заодно тебя да товар охранять.

Взгляд купца не переменился, остался по-прежнему наглым. Простому человеку могло бы показаться, что и вовсе на кошель не глянул.

– Так ведь лодья у меня, та, что для тех рек годится, одна теперь на ходу. Невелика, да и старовата. Вот, и её латать недавно пришлось. А товара много накопилось. Коли тебя и твоих молодцов с собой брать, часть сгружать нужно, а это убытки. Кошель-то для такого дела худоват…

«Вот ведь жук!» – воскликнул Розмич мысленно. А вслух сказал:

– Ты мне зубы не заговаривай. Я по поручению самого князя еду! Ты бы всё одно каких варягов бы нанял, а тут мало что охрана выискалась, так и дирхемы сами в руки идут.

– Так и все под князем ходим, пока вот под Олегом… – развёл руками Жедан. – Слыхал, горе-то у нас какое – нет больше Рюрика. Да смилостивятся над ним боги! – забормотал он, касаясь оберегов на груди. – Вдруг по старому князю всенародную скорбь объявят?

– Слыхал. Тебе за то, чтоб в море скорее вышел, и серебро даётся. И за молчание. Это ты точно заметил, все теперь под Олегом, а он шутить не любит, – пригрозил Розмич.

– Ну ты сам посуди, мил-человек, коли доберёмся опять же в Белозеро, мне откель в обратную дорогу других варягов-то найти? То-то и оно!

Розмич хоть и улыбнулся быстрой смене купеческого настроения, а дельного ответа придумать не мог: всё ж не прирождённый посол, а воин. Не приучен языком чесать. Пришлось согласиться с поражением.

– А ежели в глаз дам? – подражая беззаботному тону торговца, спросил он. – Да так, что после всё своё добро знахаркам отнесёшь, лишь бы вылечили?

Купец ничуть не растерялся, наоборот – приосанился.

– Да разве пристало княжьему дружиннику о простого человека мараться?

– Ты не простой, а я не брезгливый, – оскалился Розмич.

Жедан бесстрашно отступил на шаг, смерил воина новым, более пристальным взглядом, в котором, впрочем, появилось веселье.

Не слишком высок – всего на полголовы выше самого купца, сероглаз, лицо обрамляют густые русые кудри, борода стрижена. Зато плечи широки, а на ногах стоит до того крепко, что кажется, будто врос в землю. Пояс блестит серебряными бляшками, выдавая в собеседнике не последнего для князя человека.

  3