66 
– А дальше Затея на шум пришла, – не дрогнув, соврал купец. – Розмич её за косу ухватил, в горницу затащил да на лавку бросил. Девица она хоть и строптивая, а тут стушевалась, даже пискнуть не посмела. Только руками в подол вцепилась, но совладать с мужской силой, ясное дело, не смогла. Этот рубашонку-то ейную задрал…
Затея, которая и прежде рыдала не переставая, разразилась таким плачем, что Розмич сам едва не поверил в её позор. Ловчан уже не просто таращился – зенки так и норовили выпасть. Ултен крестился, часто и мелко.
– Кабы не городские сторожа, – горестно вздохнул Жедан, – быть Затее опозоренной.
Воины наши доблестные в тот час мимо двора шли. Услыхали шум да ворвались. Тут разбойникам и Затею бросить пришлось, и нас со Златаном…
Сеча кровавой была. Мы, как могли, дозорным помогали. Только всё равно четверым не поздоровилось… Жалко-то как! Ведь молодые совсем… А Птаха как жаль! Он ведь нас от Онеги провёл, мы бы померли без него. А эти-то, Розмич с Ловчаном, удрали… Видать, спьяну решили, что, не поймав на месте, карать не станут.
У Розмича аж в глазах потемнело.
– Ну, что ты на это скажешь? – обратился к Розмичу князь. Внешне владыка успокоился, но глаза выдавали клокочущую внутри ярость.
– Враньё, – процедил Розмич.
– Неужели?
– Ни меня, ни Ловчана в ту ночь в городе не было. И соратники наши на подобные «подвиги» не способны. Клевещет купец.
– Мда? – изогнув бровь, протянул Полат.
– Точно клевета, – подал голос Ултен. Хоть монах влез без дозволения, затыкать его не стали. – Княже, ты сам посуди: Жедан говорит, дескать, Розмич Затее подол задрал, а та руками придерживала, так?
– Ну и?
– Да не мог купец видеть! Он ведь в сенях, с ножом у горла ждал, а Розмич, по его словам, Затею в горницу утащил! И про бьярмов не сходится! Я там был и знаю: Розмич не ради неё, он за всех сражался!
– Что ответишь? – бросил Полат Жедану.
Купец и глазом не моргнул, соврал без запинки:
– Про бьярмов – Розмич сам объяснил. Про подол со слов племянницы знаю.
В этот раз князь обратился к зарёванной Затее:
– Подтверждаешь?
Уверенный кивок синеглазки был страшнее любых слов.
Мир перед глазами поплыл, горло свело так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Розмич пошатнулся. Как выстоял, и сам не понял.
– Враньё, – ледяным голосом повторил он. – Нас с Ловчаном в городе не было.
– И где же вы были, если не здесь? – прищурился князь.
Вот теперь Розмичу стало совсем худо.
Нет, он не стеснялся слабости, охватившей после сватовства. В ночёвке на капище тоже ничего зазорного нет. Беда в другом…
Так стоял, вглядывался в худое лицо князя и молчал.
– Соверши подобное кто-либо из моих дружинников, – сказал Полат, – я бы собственноручно на кол посадил. Тебя же судить не могу. Перед Олегом ответишь. Мы выступаем через три дня, а до того… чтобы и духу твоего не чуял.
– Княже! – воскликнул воевода. – Так это ещё не всё! Они сегодня на дозор наш напали! И скотт с ними был!
– Довольно! – прогремел Полат. – Слышать ничего не желаю! Перед Олегом отвечать будут!
– Но… – начал было Дербыш.
– Довольно! – повторил князь.
Кульдей хотел встрять, пояснить про недавнюю драку, но был награждён таким презрением, что тут же сник и попятился.
Розмич не собирался продолжать спор – незачем злить и без того разъярённого владыку. Однако не спросить не мог:
– Княже, по пути сюда не видел я своих людей. Где они? – сказал, а у самого душа сжалась. Тронуть алодьских дружинников не посмеют, это против закона, но и на свободе оставить – глупо. Так неужели в поруб посадили? Не поэтому ли Дербыш так ухмыляется?
Князь ответил не сразу…
– Погибли они. В стычке, в доме Жедана.
И хотя известие было немногим лучше предательства купца и Затеи, Розмич не дрогнул. Рядом шумно выдохнул Ловчан. Кульдей принялся креститься ещё чаще.
– Княже, позволь нам самим похоронить их. Укажи место, и мы…
– Это ни к чему, – откликнулся Полат. – Они уже похоронены.
– Где?
Князь криво усмехнулся, ответил едва слышно:
– Они нарушили закон. И похоронены как преступники. Согласно обычаю. И вряд ли найдётся тот, кто согласится проводить вас на эту… могилу.
Если бы Розмичу медленно выдирали ногти, он бы чувствовал куда меньшую боль, нежели сейчас.
Он нашел в себе силы поклониться владыке Белозера. На воеводу и Жедана с Затеей даже не взглянул. Развернулся и пошел прочь, сопровождаемый Ловчаном и рыжебородым кульдеем.
66 
