33 
Вздохнув, Эвелинда взяла платье, лежавшее сверху, встала и принялась рассматривать. Очень красивый наряд: приталенный лиф чудесного темно-синего цвета, а в складках юбки бледно-голубые вставки, заметные только при ходьбе.
Воодушевленная своим открытием, Эвелинда разложила платье на кровати, а сама вернулась к сундуку в поисках белья.
Быстро отыскав подходящую сорочку, она тут же просунула в нее голову и поморщилась, почувствовав затхлое дуновение, исходившее от ткани. К вещам явно давно не притрагивались. Вероятно, они принадлежали первой жене Каллена, и после ее смерти их ни разу не вынимали из сундука.
От этой мысли Эвелинде стало неуютно. Наверное, Каллен совсем не обрадуется, увидев на ней вещи своей умершей жены. Уже практически стянув сорочку обратно, она вновь вспомнила о своем бедственном положении и рассердилась. Что же, так и сидеть нагишом в спальне, как в западне? Если бы у мужа хватило здравого смысла обеспечить ее какой-нибудь другой одеждой, не пришлось бы надевать эту.
Эвелинда решительно расправила плечи и, уверенная в собственной правоте, натянула сорочку. Оглядев себя, она поняла, что одежда явно велика. Судя по солидному размеру сорочки и широкому вырезу, первая жена Каллена была существенно выше и полнее. Чтобы носить ее вещи, придется хорошенько подогнать их по фигуре, но пока сойдет и так. Можно будет ушивать платья, сидя по вечерам у камина.
Подойдя к кровати, Эвелинда надела платье и прикусила губу, обнаружив, что оно также велико. Юбка была слишком широкой и длинной.
Может, попробовать собрать лишнюю ткань на спине? Получилось неплохо, и Эвелинда огляделась вокруг в поисках какой-нибудь булавки, которой можно было бы закрепить складку, но не увидела ничего подходящего. В конце концов пришлось снова вернуться к сундуку, порыться в нем более основательно. В большом сундуке никаких булавок не оказалось, и Эвелинда направилась к двум остальным. В том, что поменьше, лежала одежда мужа: клетчатые килты и белые рубашки. А в последнем обнаружился крайне странный набор предметов, многие из которых казались совершенно бесполезными.
Эвелинда достала стрелу с контрастным черно-белым оперением и нахмурилась, заметив на нем следы засохшей крови. Частично кровь уже осыпалась от времени и бурым тонким порошком покрывала дно сундука. Этот слой существенно увеличился, когда Эвелинда отодвинула стрелу в сторону, чтобы рассмотреть остальные предметы. Слава Богу, среди них оказалась большая пряжка с булавкой, очень похожая на ту, которой Каллен пристегивал верхнюю часть своего килта. Эвелинда опустила крышку сундука и быстро собрала платье на спине и закрепила булавкой.
С чувством выполненного долга, она поискала глазами гребень, собираясь теперь заняться волосами, но, конечно, ничего не нашла — ее гребень тоже остался в д'Омсбери.
Честно говоря, находиться вдали от Эдды прекрасно, однако…
Нет, сказала себе Эвелинда. Все будет замечательно. Она перешьет платья первой жены Каллена и обязательно найдет гребень, ведь должен же здесь быть хотя бы один. У Каллена длинные волосы, и непохоже, чтобы он разгуливал с колтуном на голове, значит, как-то он причесывается. Жизнь непременно наладится! Это просто незначительные помехи на пути к счастью, на самом деле жаловаться не приходится. Ведь ей мог достаться жестокий, бессердечный муж, который избивал бы ее и меньше всего заботился о том, чтобы доставить удовольствие в супружеской постели. Испытывая большой подъем от таких мыслей, Эвелинда встала и провела руками по волосам. Надеясь, что теперь выглядит относительно пристойно, она решительно направилась к двери.
Шагнув за порог комнаты, Эвелинда оказалась в очень темном холле. Окон не было, солнечный свет сюда не проникал, и в помещении, видимо, было одинаково темно днем и ночью. Очевидно, Каллен уже привык передвигаться здесь в полной темноте и поэтому без всякого труда отыскал дорогу в спальню прошлой ночью после приезда. Отметив про себя, что нужно предложить зажечь факелы и освещать холл хотя бы днем, Эвелинда осторожно двинулась к лестнице.
К ее большому облегчению, там было существенно светлее благодаря узким стрельчатым окнам, прорезавшим стены главного зала под потолком. Придерживая широкую юбку, чтобы не споткнуться, Эвелинда начала спускаться по лестнице. Внезапно двери в главную башню распахнулись и вошел Фергус. Не заметив на лестнице Эвелинду, он быстро зашагал через главный зал. Высокий мужчина стремительно преодолел расстояние, отделявшее его от входа в помещение, которое Эвелинда определила для себя как кухню, и скрылся за дверью. В главном зале снова воцарилась тишина.
33 
