Лёгкий, ненавязчивый романчик 
47 
— Это самый удивительный и прекрасный подарок, Пантера, спасибо. У меня тоже есть для тебя подарок.
Утиная Походка передала Тане полушубок, и она вручила его Пантере. Он медленно развернул его и держал перед собой.
— У меня никогда еще не было такой чудесной куртки. Я с гордостью буду ее носить, Дикая Кошка.
Таня кивнула и неожиданно залилась румянцем, смущенная его комплиментом.
— Мужчина Трава сделает чучело из головы пантеры, и ее можно будет укрепить на шесте перед твоим домом.
— Для меня это большая честь, — торжественно сказал Пантера.
Для меня честь стать твоей женой. Праздник по случаю свадьбы продолжался до глубокой ночи. Когда гости разошлись, Черный Котел сказал:
— Мне удалось получить Мелиссу у Уродливой Выдры. С завтрашнего дня она будет служить в вашем доме.
Накануне он обсудил этот вопрос с Пантерой и получил его одобрение.
— Вам пришлось обменять ее на пленницу из племени ютов? — спросила Таня.
— Да. Уродливая Выдра отпустил ее при условии, что ее место займет кто-либо другой.
Пантера кивнул и пообещал:
— Дядя, я постараюсь привезти тебе другую рабыню из одного из наших походов. Прекрасно, что тебе удалось договориться.
Наконец к Тане подошла группа женщин. Они провели ее к дому Пантеры, помогли снять одежду и удалились. После всего, что было, казалось странным, что Таня нервничала, как девственница в свою брачную ночь, ожидая Пантеру.
Вдруг он появился перед ней, великолепный, глядя вниз на ее ждущее тело. Он молча разделся и стоял над ней обнаженный и еще более прекрасный. Она вся дрожала в ожидании, скользя взглядом по его бронзовому, мускулистому телу.
Пантера сел рядом с ней, взял горсть ее пышных рыжих волос, а потом отпустил их, и они заструились сквозь его длинные пальцы, как мерцающий водопад.
— Ты такая красивая, — тихо сказал он.
— Ты тоже, — она протянула руки и ласково провела по его плечам. — У тебя есть все, что должно быть в мужчине, о котором я мечтала. Я так счастлива, что нашла тебя, что все трудности уже позади и я могу называть тебя мужем, знать, что ты — мой, а я твоя. Никто не разлучит нас, Дикая Кошка. Я никогда не смог бы этого пережить. А если это вдруг и произойдет, я переверну землю, чтобы снова вернуть тебя. Ты — часть моего сердца и моей души. Ты принадлежишь только мне, и так будет всегда.
— Это все, чего я хочу в жизни, Пантера: принадлежать тебе и постоянно быть рядом с тобой. Ты — моя радость, без тебя моя жизнь утратит смысл.
Он крепко и нежно ее обнял, как бы защищая, а потом начал заниматься любовью, медленно, восхитительно. Их губы слились в долгом, сладостном поцелуе, его руки подчиняли ее тело своей воле. Их языки танцевали и сливались воедино, их губы впивались друг в друга, будто пили живительный нектар.
У Тани кружилась голова, дыхание останавливалось, когда она полностью отдалась власти его рук и губ.
Его волшебные руки так же играли на ее теле, как профессиональный музыкант играет на лютне. Ее тело, подобно сухому дереву, мгновенно воспламенилось от его жара. Она никогда не чувствовала себя такой прекрасной, такой любимой, такой желанной, а Пантера подкреплял это ощущение ласками и словами, которые постоянно шептал ей.
Ее руки тоже тянулись к нему. Она ласкала и гладила своего нежного дикаря, и ему также становилось приятно от ее прикосновений, Губы Пантеры разожгли огонь в ее теле, в ее налитых от желания грудях, дрожащем животе и тоскующей женственности.
Они больше не могли терпеть мучительное напряжение. Он плавно вошел в нее, в ее желанную пещеру влаги, теплый бархат. Она крепко прижалась к нему. Ритм его движений постепенно усиливался, а она двигалась в такт ему, поднимаясь все выше. Очень быстро они достигли вершины, а потом вместе высоко парили в ярких лучах своей любви и страсти и, наконец, медленно спускались вниз в прохладную долину. Это была радость, настоящая и вечная.
Всю ночь они любили друг друга, упиваясь общей страстью, потребностью обнимать, ласкать и любить, пока оба не почувствовали себя насыщенными и полностью изнуренными.
Следующим утром Мелисса неуверенно появилась перед Таней и Пантерой. Ее утонченные скулы потеряли цвет и раздулись, трещина на губе еще не зажила, на руках были видны синяки и царапины. Ее грязная, вся в пятнах одежда клочьями висела на ее тощем, детском теле, а под слоем грязи ее некогда светлые волосы теперь были неопределенного цвета.
47 
