Лёгкий, ненавязчивый романчик 
60 
Его сердце учащенно билось, кровь неистово бурлила. Боже, еще одно прикосновение этих мягких шелковых волос, и он просто взорвется!
Диана взглянула на него с укоризной.
– Джеймс, я тебе душу изливаю! Можно проявить хотя бы притворный интерес?
– Ты с ума сошла? Да я ничего вокруг не вижу и не слышу, когда ты рядом!
И это было правдой: все его внимание сосредоточивалось только на ней одной. На ее голосе, губах, ее неповторимом аромате. Поэтому такое замечание в одно мгновение разозлило его.
– Ты реагируешь на мои откровения так спокойно, словно я говорю: «Ой, посмотри, какое там облако на небе!»
«Нет, эта сумасшедшая точно сведет меня с ума», – подумал Джеймс.
– Я лишь пытаюсь быть учтивым! Диана, с тобой вообще невозможно разговаривать спокойно.
– А что я такого сказала, интересно?
– Хочешь, чтобы вся моя вежливость испарилась? Ради Бога!
– Если это поможет и ты перестанешь увиливать от серьезного разговора, то – да, хочу!
– Ну, знаешь! Тебе это может совсем не понравиться.
– И почему же?
– А, все, слишком поздно.
Он схватил ее за плечи и, повалив на кровать, упал сверху – даже матрас хрустнул от такого напора. Две пары обезумевших глаз одновременно сверкнули, и он начал с такой яростью целовать ее, что думал, кровать вот-вот сломается.
«Да, любовь моя, слишком поздно…»
Крючки корсета поддавались не так быстро, как этого хотел Джеймс, поэтому кое-где ткань порвалась под его нетерпеливыми пальцами. Наконец горячие губы добрались до упругой манящей груди. Диана обвила руками его голову, запустила пальцы в непослушные черные волосы.
С быстротой молнии он задрал ее юбку, мысленно радуясь, что заранее избавился от препятствия – бридж. Даже в полумраке были ярко видны огненно-рыжие волосы меж ног, пропитанные волшебной влагой.
– Ты, кажется, хотела узнать, что я думаю, – прошептал он. Диана пролепетала что-то, хотя ответа он не очень ждал. – Дорогая, не стоит желать слишком сильно – это приводит к плохим последствиям.
В нем творилось что-то страшное, необъяснимое – на фоне этих чувств извержение вулкана казалось детской забавой. Такого с ним не происходило уже много лет, или… вообще никогда.
Он широко развел ее бедра и устремился прямо к намеченной цели. Его язык жадно проник внутрь, вызывая в ней неистовую бурю, воплощением которой стал длительный блаженный вздох. По вкусу она была бесподобна, как сладчайшее в мире вино, и Джеймс упивался ею, пробираясь все глубже. Цепкие пальцы держали ее, никчемная вежливость мгновенно улетучилась.
Она извивалась, сжимая простыню в кулаке, затем беспорядочно и быстро теребила его волосы. С каждой секундой дыхание становилось все тяжелее.
Он с наслаждением испивал из нее. Почувствовав под языком учащенное пульсирование, он подтянулся вверх, и его фаллос мягко скользнул между складок, дабы завершить торжество.
Их губы слились в жарком поцелуе, полном предвкушения. Один удар, второй… и они вместе окунулись в долгожданную бездну невообразимого удовольствия.
– Диана…
Лицо ее напряглось, веки были плотно сжаты. Немного погодя она открыла потемневшие, опьяненные страстью глаза и дрожащим голосом сказала:
– Джеймс, я люблю тебя, очень сильно! Знаю, что нельзя, но я ничего не могу с собой поделать.
Он лежал сверху, изможденный мощным выбросом семени глубоко внутрь ее, и поцелуями смахивал слезы, катившиеся градом по ее щекам.
– Диана, выходи за меня замуж.
Она одевалась, стоя к нему спиной, усиленно делая вид, что не замечает его.
После безумного совокупления Диана погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась, солнце уже стояло высоко, рядом никого не было.
Она вскочила с постели, за ней на пол сползло мятое всклокоченное платье. Она сняла его, встряхнула и снова стала надевать через голову, заметив, что порвана одна из подвязок и (ну, Джеймс, тебе не жить!) добрая половина юбки. Срочно требовалось зашить, заштопать, починить… Кроме того, он оставил множество царапин на ее плечах и бедрах. Она живо представила себе, какими же следами были разукрашены его руки и спина.
Услышав его шаги в коридоре, Диана поняла, что не может спокойно смотреть ему в глаза.
– Привет, я принес хлеба, – сказал Джеймс. – Не так много, но лучше, чем ничего.
Она осматривала себя в попытках соединить и связать все, что осталось от бедного платья.
– Я должна попросить у хозяйки иглу и нитку. Боюсь вообразить, что скажут люди, если я выйду отсюда в таком виде. Ты мог вести себя немного… аккуратнее?
60 
