Особенно,... 
47 
— Все будет отлично. На самом деле мне скорее неудобно, чем больно.
Она лукавила, и Кай не поверил ей, но они оставили пока все как есть. Каждый из них двигался осторожно, боясь испортить то, что, возможно, вновь расцветало. Кэт посмотрела на пустой стакан сока. Холодный, свежий вкус все еще оставался у нее на языке.
— А доктор Бейли не сказал, когда я смогу опять совершать погружения?
— Погружения? — Кай нахмурил брови, когда открывал тарелку с яичницей с беконом и тостами. — Кэт, ты даже не встанешь с кровати до конца недели.
— С кровати? — повторила она. — Всю неделю?
Кэт не обратила внимания на перегруженную едой тарелку, глядя на него с открытым от удивления ртом.
— Кай, меня ударил электрический скат, а не напала акула.
— Тебя ударил скат, — согласился он. — И твой организм настолько истощен, что Бейли едва не отправил тебя в больницу. Понимаю, тебе, возможно, нелегко пришлось после смерти отца, но ты ничего не сможешь делать, если не позаботишься о себе.
Кай упомянул о смерти ее отца впервые, и Кэт вдруг подумала, что он до сих пор не выразил ей соболезнований.
— Врачи, как правило, беспокоятся из-за пустяков… — начала она.
— Только не Бейли, — гневно перебил ее Кай. — Он жесткий, циничный старый козел, но дело свое знает. Он сказал мне, что ты, видимо, доработалась до грани истощения и сопротивляемость организма равна нулю, ты весишь на добрых десять фунтов меньше, чем положено. — Кай протянул ей вилку. — Нам нужно с этим что-то сделать, профессор. Начинаем сейчас.
Кэт посмотрела на импровизированную яичницу-болтунью из четырех крупных яиц с шестью кусками бекона и четырьмя тостами.
— Вижу, ты твердо решил, — пробормотала она.
— Я не желаю, чтобы ты заболела. — Кай снова взял ее руку и крепко пожал. — Я твердо решил заботиться о тебе, Кэт, нравится тебе это или нет.
Она посмотрела на него своим спокойным задумчивым взглядом.
— Не знаю, нравится ли мне это, — решила она. — Но полагаю, мы узнаем об этом.
Кай опустил вилку в яичницу:
— Ешь.
Улыбка заиграла в уголках ее рта. Ее никогда в жизни не баловали, и она подумала, что к этому слишком легко привыкнуть.
— Ладно, но на этот раз я поем сама.
Кэт знала, что не сможет съесть все целиком, но ради него, ради мира между ними, она решила съесть хотя бы половину. Пусть он порадуется.
— Ты все тот же прекрасный повар, — заметила она, разрезая бекон пополам. — Гораздо лучший, чем я.
— Если будешь вести себя хорошо, я, возможно, пожарю камбалу сегодня вечером.
Кэт вспомнила, как изысканно он готовил рыбу.
— Насколько хорошо?
— Настолько, насколько это требуется.
Кай принял кусок тоста, который она предложила ему, и щедро намазал джемом.
— Может быть, я закажу торт с помадкой в «Насесте».
— Похоже, мне придется вести себя как можно лучше.
— Это идея.
— Кай… — Кэт ткнула вилкой в яичницу.
«Неужели еда всегда требовала таких усилий?»
— Насчет прошлой ночи, что случилось…
— Нельзя было предотвратить, — закончил он.
Ее ресницы взметнулись вверх, взгляд ее был спокойным и откровенным.
— Я не уверена.
— А я уверен, — возразил он. Взяв ее лицо в ладони, Кай поцеловал ее нежно, с некоторым намеком на страсть. Намек обещал гораздо большее.
— Пусть этого на сегодня будет достаточно, Кэт. Мало ли, вдруг осложнения, давай подождем, пока все немного устроится.
«Осложнения. Неужели обязательства осложняют будущее, перспективы?» Кэт опустила взгляд в тарелку, зная, что у нее просто не хватит сил спросить или ответить. «Не сейчас».
— В некотором роде я чувствую, будто откатываюсь в то самое лето, четыре года назад. И все же…
— Это шаг вперед.
Кэт снова посмотрела на Кая, но на этот раз ее взгляд задержался. Он всегда понимал. Хотя говорит мало, и манеры подчас грубые, он всегда понимает.
— Да. В любом случае это немного нервирует.
— Мне никогда не нравились гладкие воды.
Лучше плыть по волнам.
— Возможно.
Кэт покачала головой. Откатываться назад, делать шаг вперед — это уже не имело значения. Так или иначе, она движется к нему.
— Кай, я больше не могу есть.
47 
