Особенно,... 
40 
– Она решила жить у меня, Найджел. – В голосе Бетти слышалась неподдельная тревога.
Он закрыл лицо руками, вынужденный против своей воли открыть правду.
– Ни у кого из нас больше нет выбора. Ради всего святого, здесь убили человека, и я понятия не имею, кто и почему. Фрэнсис может быть важным звеном в этой загадке. В твоем милом доме, Бетти, куда открыт вход всем, она может стать легкой добычей, а на моей многострадальной совести будет лежать еще и ее смерть. Она останется со мной.
– А если я все же откажусь?
Это всего лишь головная боль, убеждал он себя. Она пройдет.
– Тогда я вынужден буду вас арестовать и заключить в тюрьму, как сообщницу Доннингтона.
– Значит, меня опять принуждают! – Она больше не в состоянии была скрывать горечь.
Головная боль была невыносимой. Он опасался, что не может управлять своим голосом: или кричит слишком громко, или его слова звучат не громче шепота по сравнению с ревущим потоком у него в голове.
– Когда опасность минует, я найду вам нового покровителя. До этого времени я не намерен спускать с вас глаз. Мне очень жаль, но я вынужден настаивать на этом. Взамен вы расскажете все, что только сможете вспомнить о Доннингтоне. Договорились?
Невыносимая боль грозила лишить его остатков самообладания. Черт бы побрал ее уверенность и спокойствие! Может ли она быть той скалой, о которую ему суждено разбиться? У Найджела не было сил поднять голову. Он знал, что если откроет глаза, то потеряет контроль над собой, и тогда его унижение будет полным. Он слышал удаляющийся стук каблучков Бетти и шорох комнатных туфель Фрэнсис по каменным плитам дорожки. Она не ответила «да». Может, она предпочтет тюремную камеру, только бы избавиться от его общества?
Закутанный в плащ мужчина наблюдал, как корабль, направляющийся в Кале, готовился взять на борт пассажиров. Он покинул Фарнхерст шесть часов назад. Его приглушенный шепот заглушался криками моряков и гомоном кружащихся над Ла-Маншем птиц.
Когда он умолк, стоявшая рядом женщина подняла на него свои темные насмешливые глаза. Она тоже быстро заговорила по-французски:
– Отличная работа. Доннингтон теперь не выдаст никаких секретов. Надеюсь, это было нетрудно?
– Так же просто, как и с бродяжкой.
– Ах да, мальчишка с кроликами? Он не в счет. Главное – Риво.
Чайки с криком кружились над волнами и ныряли в воду.
– Маркиз профессионал. Он должен был обнаружить признаки отравления.
– Как думаешь, он будет сильно страдать после этой попойки? – улыбнулась она.
– Скоро все пройдет, хотя я добавил еще кое-что в мясо. Но я не могу судить о состоянии его… души.
Капюшон плаща женщины откинулся назад, и морской ветер принялся трепать ее черные волосы.
– Его душа! Совсем скоро он сам будет желать оказаться в аду, чтобы его душу вырвали из тела и отдали дьяволу. Маркиз – человек, погрязший в грехе и одержимый демонами. Интересно, как это – ночь с белладонной?
– Действительно интересно служить человеку еще более жестокому, чем сам.
– Хотите попробовать еще раз?
– Нет, нет. Вместо этого я подсунула ему шлюху из Индии. Некоторое время она будет для него достаточно экзотической отравой. Риво считает себя человеком, который знает, как справиться с болью, но он всего лишь человек. А боль только началась.
Некоторое время они стояли и молча смотрели на стаю чаек, кружившихся над французским кораблем.
Она набросила капюшон на свои темные волосы.
– Риво забрал все бумаги Доннингтона? – спросила женщина, и ее собеседник кивнул. – Значит, декорации расставлены. Пройдет совсем немного времени, прежде чем эти бумаги приведут его в Париж, и там ловушка захлопнется.
Бетти уговорила Фрэнсис, хотя все ее существо восставало против такого решения. По крайней мере в этой тюрьме будет удобнее, чем в тюрьме его величества. Фрэнсис вышла из огромной кареты с гербом в виде грифона и позволила лакею проводить себя в дом, городской особняк лорда Риво. С собой у Фрэнсис была только небольшая шелковая сумка, в которой поместилась вся ее одежда. Легкая ткань складывалась в крошечный сверток. Это было все ее имущество. И еще ее искусство.
Риво не поехал вместе с ней в карете. Вместо этого он окружил ее молчаливыми крепкими лакеями и приказал вооруженным всадникам сопровождать экипаж. Когда они покидали Фарнхерст, Фрэнсис оглянулась. Риво стоял перед красным кирпичным фасадом дома и о чем-то беседовал с Ланселотом Спенсером. Остальные гости, включая Бетти и ее девочек, покинули поместье раньше. Отъезд был организован так же тщательно, как и ночная вакханалия.
40 
