Особенно,... 
41 
Вслед за горничной Фрэнсис поднялась наверх, в свою новую спальню.
– Что это за комната? – удивленно спросила она.
– Так приказал его светлость, мэм. – Горничная присела. – Эта комната обычно не используется. Здесь раньше была детская.
Фрэнсис подошла к окнам и коснулась рукой решеток. Настоящая тюрьма. Железные решетки, вне всякого сомнения, послужат защитой от непрошеных гостей. Однако она будет чувствовать себя запертой, подобно соловью во дворце махараджи, где бедный пленник вынужден был петь в клетке.
– Мы сменили мебель, мэм, чтобы вам было удобно. – Горничная показала на высокую кровать, умывальник, письменный стол, стулья и книги – обстановку обычной английской комнаты для гостей. – Его светлость прислал распоряжения еще до вашего приезда. Вам нравится? Я бы принесла цветы, но он сказал, что не нужно никаких цветов. Правильно?
Девушку прямо-таки распирало от любопытства. Фрэнсис улыбнулась ей.
– Я такая же англичанка, как и вы, – сказала она, – хотя жила в Индии. С меня достаточно цветов.
И вдруг она поняла, что это правда. Она не хотела бы оказаться в благоухающей восточными ароматами комнате, стены которой задрапированы шелком или украшены яркими рисунками. Это аскетичное помещение устраивало ее больше. Неужели Риво догадался об этом? Фрэнсис тут же отбросила эту мысль. Разве мог он понять ее и зачем ему было об этом беспокоиться?
– Но вы любите живопись? – настаивала горничная.
Фрэнсис пересекла комнату, чтобы взглянуть на картину. Это был пейзаж с черным грозовым небом. Желтоватые деревья на переднем плане обрамляли уходящую вверх, в далекие горы, вересковую пустошь. По долине текла речка с белыми бурунами пены. Испуганная надвигающейся бурей, в направлении гор неслась белая лошадь, прекрасная и свободная. Ее грива и хвост развевались на ветру.
– О, мэм! Лорд Риво приказал принести ее из своей спальни. Это местность вокруг замка Риво. Если вам не нравится, мы ее заменим.
Фрэнсис смахнула с глаз слезы горечи.
– Нет, – яростно мотнула она головой. – Оставьте ее. Мне она очень нравится.
Он вернулся часов через шесть. Фрэнсис не слышала хлопанья парадной двери, но весь дом оживился: суетящиеся горничные, кланяющиеся лакеи, вновь возникшее ощущение тревоги. День близился к концу. На пол легли длинные тени от оконных решеток. Фрэнсис отложила книгу. Ей принесли вежливую записку с приглашением спуститься вниз. Отказаться было бы по меньшей мере неблагоразумно.
Она пошла вслед за лакеем. Холл освещали восковые свечи в укрепленных на стенах бронзовых канделябрах. Он был очень похож на холл того дома, где выросла Фрэнсис. Девушка немного удивилась, что Риво при своем богатстве не отдал дань современной моде.
Найджел принял ее в своем кабинете под портретом, настолько похожим на него, что Фрэнсис поначалу растерялась. Затем она пришла в ярость, сообразив, что он знал об этом и, видимо, рассчитывал на такой эффект.
– Моя мать, – сухо объяснил он. – Она умерла несколько лет назад, еще до того…
Фрэнсис села, скрестив ноги, на стоявший у стены диван и сложила руки на коленях.
– До чего?
– Не важно. Просто я иногда скучаю по ней.
Пламя свечей освещало его лицо: нос с горбинкой и изящный вырез ноздрей. На нем были свежая белая рубашка и синяя куртка. Он казался напряженным, наверное, боролся с болью, но говорил достаточно непринужденно. И все же этот человек ничего не говорил и не делал без определенного умысла. Он хочет понравиться ей? Как можно быть таким лицемерным?
– Ваша мать – красивая женщина. Что должно было меня разоружить, милорд: ее портрет или ваша утрата? Я вам сочувствую.
– Итак, меня поставили на место. Мисс Вудард, Фрэнсис, я предлагаю заключить перемирие. Я сожалею, что вынужден был заставить вас приехать сюда. На мне лежит вся вина за то, что случилось в Фарнхерсте. Тут не помогут никакие извинения. Тем не менее я должен сказать вам: мне очень жаль.
Она вздохнула:
– Ну вот, теперь мы обменялись соболезнованиями. Что дальше?
Он сел за стол и усталым жестом провел руками по волосам.
– Я знаю, что вы не хотите жить в моем доме. Я тоже не желаю вашего присутствия. Я сожалею о проклятом фарсе, в котором вы вынуждены были принимать участие прошлой ночью. Я не стану делать ваше пребывание здесь более неприятным, чем это необходимо. Однако Европа стоит на грани войны, и моя работа в этих условиях очень важна. Наши личные желания здесь абсолютно ни при чем.
41 
