Особенно,... 
78 
Костя тоже заметил, что с компаньоном что-то происходит. Проскурин привык к резкой смене настроения товарища, но это стало сказываться на работе: Вадим мог опоздать на совещание, проигнорировать деловую встречу, молча отсиживаться, когда речь шла о новых подходах в расширении их бизнеса. Он находился где-то далеко от задач их бизнеса.
– Послушай, Петрович, тебе еще интересно получать хорошие деньги? Прости, что напоминаю, но кроме витания в облаках ты должен работать! – однажды Проскурин не выдержал и выпалил это в глаза Вадиму. Тон, которым все было сказано, не оставлял надежд на то, что Костя будет и дальше закрывать глаза на провалы в деловой активности своего компаньона. – Дружба дружбой, а служба службой. Соберись, прошу тебя. И не жди, что я отправлю тебя в очередной отпуск. Его нужно заработать!
Вадим перенес этот выпад легко, что называется, пропустил мимо ушей. Только отметил про себя, что все сговорились добить его: мама, Валя, теперь Костик. Он как всегда отшутился, чем не успокоил Проскурина, а привел в еще большее недоумение, и в этот же день отпросился с работы пораньше.
– Я завтра отработаю сверхурочные часы, – уже в дверях с улыбкой заверил он Проскурина.
– Завтра выходной день, Вадим, – иронично заметил Костя. – Иди без всяких отговорок. Все равно ты только сидишь и сверлишь меня невидящим взглядом. Что с тобой, черт возьми?
– Весна, весна…
– Ты невыносим, иди с глаз моих, – нарочито сердито сказал Проскурин.
– Ухожу. До встречи, – Белов медленно закрыл за собой дверь. Длинный коридор показался ему бесконечным лабиринтом. Наконец, попрощавшись на выходе с охранником, он выдохнул с облегчением.
Сев в машину, он понял, что на самом деле ему некуда спешить: на кафедре началась очередная пора экзаменов – занятия сменились консультациями в первой половине дня. Скоро ему предстояло выслушивать зазубренные ответы студентов, ловить кокетливые взгляды юных длинноногих красавиц, почувствовать себя на время вершителем судеб. Белов не представлял, что в таком состоянии способен нормально что-либо воспринимать. Последнее время ему казалось, что кафедра мешает плодотворной работе на фирме, а фирма – нормальной работе на кафедре. Ему перестала доставлять удовольствие способность четко планировать время и успевать все. Какая-то внутренняя лень, апатия пожирали его изнутри.
Белов остановил машину, откинувшись на сидение, закрыл глаза. До дома оставалось несколько минут езды. Вадим понял, что не вынесет, если, позвонив в дверь, снова не услышит в ответ ни звука. Такое могло быть – последнее время Валя не обременяла себя звонками на его работу, чтобы предупредить о своих планах. И будто не делала она ничего плохого, и Андрей по-прежнему свободно, открыто смотрел ему в глаза, но что-то саднило в душе. Белов прочно связал цепь: картины—Андрей—Валя—успех. Ему здесь не было места. Он понял, что привык всегда быть на первом месте, только не ценил того, когда к нему именно так и относились, возводили на пьедестал. Он почувствовал себя обманутым, брошенным.
Вадим открыл глаза. Где он? Белов выглянул в окно автомобиля и обомлел: он остановился у центрального гастронома. За ним большой, старый двор с до боли знакомым домом, подъездом, окнами. Желание снова оказаться там было сильнее доводов рассудка, умолявшего не делать этого. Быстро выйдя из машины, Белов решительно направился к дому, где раньше жила Алиса, где в квартире ее лучшей подруги они были так беззаботны и счастливы. С каждым шагом его походка становилось менее легкой, пружинистой, ноги словно прилипали к асфальту. Отступать Вадим не хотел. Совсем недавно он уже проявил непростительную трусость, когда передумал встречаться с Алисой. Белов поморщился, вспоминая, как за нею закрылась дверь магазина. Закрылась, навсегда лишая его надежды, вырывая из сердца последние ее ростки…
Стоя перед знакомой дверью, обитой все тем же дерматином, Вадим неестественно выпрямился. Он снова закрыл глаза, вспоминая, как она открывалась и на пороге стояла улыбающаяся Лиска. Воспоминания были опасными: от них дышать стало трудно, сердце застучало очень быстро. Вадим прижал руку к груди, чувствуя каждый удар. Казалось, грудная клетка вздымается, едва выдерживая натиск.
Сверху кто-то стал спускаться по лестнице. Белов понял, что может оказаться в глупом положении. Он не подумал, что случится, если он нажмет кнопку звонка. Рука сама потянулась к маленькой коричневой точке – раздался звонок. Вадим придал своему лицу спокойное выражение, мысленно желая, чтобы в квартире никого не оказалось. Но чуда не произошло. Дверь открылась, и у Вадима перехватило дыхание. В первый момент он едва поверил своим глазам. Напряжение и нарастающее волнение было тому виной – рыжие волосы Марины привели Вадима в замешательство. Он не видел ничего, кроме этого рыжего пятна, разрастающегося и размывающего все остальное. Ничто больше не имело значения. Вадим пришел в себя и заметил огромные округлившиеся зеленые глаза Марины. Она смотрела на него, борясь с желанием юркнуть за дверь и запереться на замок. Она не могла понять – что этот мужчина делает здесь? Именно об этом Марина и спросила.
78 
