Последние отзывы

  100  

– Мы этого не знаем, Кассандра. Возможно, Джейн не понимала, что беременна. Возможно, она не понимала причины своей утренней тошноты и других недомоганий…

– Не понимала, что это? Не хотите ли вы сказать, что она считала это тоской по любви?

Кассандра внезапно умолкла: ее охватили неожиданные сомнения. Имела ли она право судить и презирать других? Ведь она тоже бежала от человека, которого любила, испугавшись своей беременности, и после того, как потеряла ребенка и мужа, чуть не умерла от тоски. Как смела она осуждать Джейн и отказывать ей в прощении? И почему она была так убеждена, что Джейн по своей воле причинила вред еще не рожденному сыну?

Что-то пряталось в тени ее памяти – что-то сказанное ей Виктором в октябре… Но оно было столь страшным, что память не поддавалась ее усилиям. Однако чувства, которые она испытала тогда, остались.

Виктор тоже молчал, испуганный тем, что Кассандра могла вспомнить и оставшуюся часть его исповеди – часть, таившую в себе преступление, могущее попасть под пристальное внимание настоящего прокурора.

– Ну, – сказал наконец Виктор примиряющим тоном, обращаясь к Чейзу и Хоуп, – теперь вы все знаете и сами должны определить свое отношение к Джейн. Я надеюсь…

– Когда он родился? – перебила Хоуп.

– Что?

– Виктор, когда родился ваш ребенок?

Виктор нахмурился:

– Это было тридцать четыре года назад.

– В сочельник? – Ужас сковал ее сердце, однако, переборов себя, она продолжала настаивать мягко, но решительно: – Ваш сын родился в сочельник?

– Да.

– И его нашли в мусорном баке на задворках, позади старой булочной в Резерфорде?

– Да, все верно, – прошептала Кэсс, вспомнив наконец страшную правду, которую рассказал ей Виктор. Джейн в тот вечер позвонила в имение через несколько часов после того, как поговорила с Виктором.

«Ваш сын обращается с женщинами как с мусором, – сказала она гран-перу. – Так пусть же теперь ваш внук узнает, каково терпеть такое обращение».

И Джейн действительно бросила своего новорожденного младенца, своего и так обреченного на смерть сына, вместе с мусором на задворках. Одетого только в ее засохшую кровь, она оставила его замерзать в тот страшный сочельник. Разве это не было преднамеренным действием, Виктор? Разве это не было убийством? Как вы можете защищать ее?

Потому что я люблю ту, которую девушкой знал когда-то. Я все еще люблю ее.

– Она сказала нам, где его найти; он был еще жив.

– Жив? – переспросила Хоуп. – Виктор, когда он умер?

– Третьего января. – Виктор смотрел на стоящего напротив него прокурора – Хоуп Тесье – и уже не чувствовал, как несколько минут назад, полного покоя и умиротворения.

– Джейн была так молода, Хоуп, она сама не понимала, что творит. И она совсем не такая уж плохая.

– Пожалуйста, Виктор. – Хоуп почти теряла сознание. – Это очень важно. Вы дали своему сыну имя?

– Лукас, – шепотом ответил Виктор. – Я дал ему имя Лукас.

– Значит, в больнице он был записан как Лукас Тесье?

– Нет, – вмешалась Кассандра, – Виктор и гран-пер пытались защитить Джейн даже тогда. Они сказали полиции, что просто услышали детский плач из мусорного бака. Ни полиция, ни врачи в этом не усомнились – они знали доброту Жан-Люка Тесье и понимали, что он не мог не проявить сострадания к погибающему младенцу.

– И вы положили его в Медицинский центр Куртленда? – дрожащим голосом продолжала допытываться Хоуп.

– Да.

– А Сибил знала об этом?

– Сибил? Ну конечно, ведь ее отец – хозяин этой клиники.

– И она знала, что это ребенок ваш и Джейн?

– Да, она знала. Мы с Сибил были друзьями много лет.

– Сибил, конечно, не одобряла вашего увлечения Джейн – ведь в этой девушке текла кровь индейцев племени лакота, и ей было совсем ни к чему появление на свет малыша, в котором была смешана ваша кровь и которого спасли вы и Жан-Люк…

– Сибил не одобряла мои отношения с Джейн, но не Лукаса. Я не понимаю, к чему ты клонишь, Хоуп.

– Я просто должна быть уверена, полностью уверена.

– Прежде чем предъявишь обвинения?

– Нет, Виктор. Никаких обвинений предъявлено не будет.

Она не могла, потому что…

– За давностью этого события нельзя никого преследовать по закону, тем более что убийства по счастливой случайности не произошло.

Глаза Хоуп застилали слезы. Коккер-спаниель, брошенный погибать в куче отбросов, был спасен Ником и теперь свернулся клубочком у ног Виктора, тесно прижавшись к нему.

  100