Особенно,... 
66 
Раздевшись, Макс лег и отвернулся к стене. Никита некоторое время посидел возле брата в кресле, но тот, по-видимому, не был расположен к разговорам. Никита пришел на кухню и прикрыл за собой дверь.
— Я должен вернуться к родителям, они оба на нервах…
— Конечно. Я понимаю.
Кит в упор посмотрел на Викторию.
— Ты присмотришь за Максом?
— Само собой.
Кит машинально потер рукой разделочный стол, посмотрел в окно.
— Ты, наверное, осуждаешь его? — полуспросил он и, не дождавшись ответа, продолжил:
— Конечно, он сотворил глупость, он может показаться тебе слабаком, но…
— Что ты несешь? — перебила Виктория. — Я об этом вообще не думаю! В себя никак не приду от последних событий! У меня и времени не было анализировать его поступок. Ты, вероятно, сам осуждаешь брата, поэтому так говоришь?
— Макс мой родной брат, и я люблю его. Хотя тебе могло показаться…
— Я не вникала в ваши отношения.
— Врешь ты все. Мы интересуем тебя оба. — Кит обернулся, и они встретились глазами. — У тебя в душе идет кропотливая работа. Ты взвешиваешь. А поскольку у тебя как у творческой натуры душа идет впереди разума, тебе невероятно трудно сделать выбор.
Виктория пожала плечами, стараясь выглядеть беспечной.
— А я не собираюсь делать никакого выбора. Положусь на Бога.
— Не отвертишься. Выбрать придется все же тебе.
Кит подошел к ней (она сидела на стуле) и опустился на корточки, как он это обычно делал. Это был запрещенный прием, который напрочь обезоруживал Викторию. Едва Никитина голова оказывалась так близко, что подмывало запустить пальцы в его спутанные волосы, Виктория слабела и с трудом удерживала позиции. Облако его запаха сбивало с толку. Она забывала, о чем идет речь.
— Вы, женщины, в большинстве своем чрезвычайно жалостливые создания. Так вот, Виктория, ежели тебе вдруг вздумается пожалеть моего брата, помни о том, что я тебе сказал. Он сильный взрослый мужик. И не нуждается в жалости подруги своей жены. Он со всем справится сам.
Кит поднялся и вышел в коридор. Виктория не пошла его провожать. Она сидела на кухне и слушала, как лифт уносит Никиту.
Было такое чувство, что ее поймали на месте преступления. Уличили во лжи. Она сидела и думала, а тишина квартиры начинала давить своей неестественностью. Ведь Вика была здесь не одна. В квартире находился еще один живой человек. Но тишина создавала ложное ощущение, что живых тут нет. Виктория подскочила и принялась мыть посуду. Она нарочно гремела, чтобы разбить эту неприятную тишину. Но посуда скоро кончилась. Тишина подступила снова. Виктория вытерла руки и отправилась проверить Макса. Хозяин лежал на диване — глаза в потолок. Виктория немного постояла, незамеченная, и наконец изобразила покашливание. Макс с явной неохотой перевел взгляд с потолка на Викторию.
— Что? — спросил он, не утруждая себя многословием.
— Обедать будем?
Маке продолжал смотреть на нее, как на иностранку.
— Или вы решили уморить себя голодом? — Вика не собиралась отступать.
Вот теперь она начала понимать, насколько возмущена поведением Марининого мужа. Она не собиралась с ним сюсюкать и прыгать перед ним на задних лапках. Вероятно, мелькнуло что-то в ее взгляде такое, что подсказало Максу — лучше не спорить. Он выбрался из-под одеяла и, по-стариковски вздохнув, направился вслед за ней на кухню. Вика поставила перед хозяином тарелку с бульоном и собралась уйти, но Макс остановил ее:
— Виктория, если вас не затруднит, посидите со мной. Я не люблю обедать один.
Вика пожала плечами и села.
— Нет. Вы налейте себе и тоже ешьте.
Вика сделала то, что он просил. Ела, силясь найти подходящую тему для беседы. Первым нашелся Макс:
— Как вам Живые ключи?
— Красивое место. И дом хороший. Только запущенный. Макс виновато улыбнулся. Виктория сообразила, что ляпнула лишнее — получалось, что она упрекает его в том, что отправил их в этот «рай без удобств».
— Да, нехорошо получилось… — Он вопросительно взглянул на нее.
Его влажные ореховые глаза сочились грустью и знанием, которое тяготило. Вика догадалась — ему хочется разговаривать.
— Чего уж там! — Она улыбнулась, убрала тарелку и предложила Максу омлет, но он отказался. Попросил кофе.
Пока Вика варила кофе, Макс крутил в пальцах сигарету — мял ее, нюхал.
— Что, нельзя курить? — предположила Вика.
— Нельзя.
— У меня жвачка есть. — Вика достала из кармана «Орбит».
66 
