111 
Он залился ярким румянцем и вытаращил глаза.
— Вы не посмеете этого сделать.
— Почему?
— Это подрывает доверие людей ко мне, выставляет меня перед ними в дурацком свете.
— Разве можно об этом говорить, если на письме будет стоять ваша подпись?
— Вы не должны писать этих писем, это было бы ошибкой.
— Не думаю.
— Не стоит оправдываться перед клиентами, которые и так знают, что вы можете для них сделать.
— А, по-моему, стоит.
— Вы твердо решили сделать это?
— Твердо.
Он посидел, не двигаясь с места, потом рывком отодвинул стул.
— Тогда нам не о чем больше говорить. — Слегка заколебавшись — оставлять ли женщину одну, да еще в своем любимом ресторане, он повернулся и вышел.
Сабрина осталась одна. Старший официант принес бутылку красного вина и поднял ее повыше, чтобы она могла прочитать надпись на этикетке. Она кивнула, и он откупорил бутылку. Одна за другой тянулись минуты. Официант поставил перед ней салат из гребешков и оставил еще одну порцию — напротив того места, где сидел Николас.
— Можете убрать, — заметила она. — Мистер Блэкфорд внезапно почувствовал себя неважно и уехал домой.
Официант изумленно вскинул брови. Через мгновение быстрыми шагами к столику подошел метрдотель.
— Если мадам неуютно себя чувствует и хочет уйти, мы бы не стали возражать… и не взяли бы плату…
Сабрина с улыбкой посмотрела на него.
— Я чувствую себя очень уютно. И очень хочу есть.
Он постоял еще немного, глядя на нее с недоумением: такая красивая женщина вынуждена ужинать в одиночестве в фешенебельном ресторане и при этом не чувствует себя неуютно. Однако она по-прежнему ему улыбалась, и, помедлив мгновение, он отвесил поклон.
— Если я могу быть вам чем-нибудь полезным…
— Пока что нет. — Метрдотель отошел, и она проводила его взглядом. Вообще говоря, она чувствовала себя неуютно, но по другой причине. Враждебность Николаса поразила ее до глубины души. Лондон вдруг показался ей неприятным, даже коварным городом. Она пила превосходное красное вино, но чувствовала себя угнетенно. На самом деле ей совсем не нравилось снова ввязываться в борьбу, скрещивать шпаги с людьми, которые имели свои тайные замыслы. На это уходили силы, а она терпеть не могла все это. И вот, вместо того чтобы ухаживать за мужем, обустраивать дом, воспитывать детей, любить, приходится отбиваться от нападок жадных или перепуганных людей.
Официант принес блюдо с уткой и гарниром из канадского риса, она внимательно его рассматривала. Аппетит у нее пропал, но она, пожалуй, немного поест, чтобы доказать и Николасу, и Дентону, и официантам в «Савое», что может поужинать одна где угодно. Но она скучала без семьи и без Гарта. Скучала по дому. Ей хотелось поднять голову и поймать его взгляд через стол. Хотелось услышать болтовню детей и даже немного поскандалить с ними, обсуждая, как у них прошел день. Хотелось, чтобы поскрипывал дом, скучая без нее, хотелось знать, что окна в нем плотно закрыты, а двери надежно заперты. Мне не нужны две жизни, подумалось ей. Мне нужна только одна.
Но она ни за что не позволит Николасу взять верх. Она подыщет кого-нибудь, кто согласится купить «Амбассадорз», и отойдет от участия в делах «Блэкфордз». Она и раньше знала, что такой момент рано или поздно наступит; теперь, когда он наступил, она поняла, насколько сильно в ней желание освободиться от этих уз. Но торопиться не стоит: теперь, когда она знает, чего хочет, она все сделает как надо, даже если на это уйдет не один месяц. Дом я тоже продам, подумала она. Может быть, к сентябрю продам и то, и другое.
Сентябрь. Мой день рождения. И тогда я уже вернусь домой навсегда.
Глава 12
Стефани и Леон встретились на улице Гамбетта. Взявшись за руль, она выводила велосипед из мастерской и увидела его, неторопливо идущего навстречу.
— Я искал встречи с вами, — сказал он, здороваясь с ней за руку. — Позвольте мне составить вам компанию?
Когда Стефани увидела его, сердце у нее забилось сильнее. Она улыбнулась.
— Но у вас ведь нет велосипеда.
— Он в мастерской. У нас с вами один мастер. По-моему, это добрая примета. Так можно с вами?
— Да, я не против.
— Тогда я мигом.
Мгновение спустя он вывел велосипед из мастерской, отцепил шлем, висевший на руле, и остановился рядом.
111 
