212 
— Нет, я не хочу ждать. Я хочу, чтобы ты знала, что со мной было…
Они сварили кофе, потом Стефани разогрела рогалики в духовке и взяла блюдо со спелыми грушами.
— Давай посидим в садике. Мне там нравится.
Они сели за столик, где Стефани и Леон любили ужинать… Казалось, с тех пор прошла вечность, мелькнула у нее мысль. Солнце взошло и поднималось все выше над крышами домов с противоположной стороны улицы, согревая старинную каменную стену, крашеную деревянную калитку и грубые плиты, которыми был вымощен двор. Из листвы каштана у них над головами слышался посвист поползня; в небе носились сойки. С улицы доносились то лязг железных ставней — это торговцы открывали свои магазины, то смех детей, стайками бежавших по холму в школу, то обрывки немецких, испанских, английских, французских, итальянских, шведских фраз. Это группы туристов совершали с утра паломничество к базилике, что высилась на самой вершине Холма.
— Как здесь красиво! — сказала Сабрина. — Неудивительно, что вы выбрали это место.
— Выбрали потому, что у Леона живет здесь друг. Он нашел нам этот дом и мастерскую. У нас еще не было времени хорошенько осмотреться.
— Почему?
— Подожди, это потом. Сначала я тебе все о себе расскажу. Впрочем, я еще не во всем разобралась, мы еще столько всего не знаем. Но…
И она продолжила свой рассказ с того момента, как очнулась, лежа в больнице, и увидела лицо Макса. Она закончила его тем днем, когда они с Леоном уехали из Кавайона. Сабрина слушала и диву давалась: они были в разлуке целый год, жили в странах с разной культурой, говорили на разных языках, но, несмотря на это, обе поработали в антикварных магазинах, обзавелись новыми друзьями, глубоко полюбили, обе были в опасности, столкнувшись с вооруженным человеком и ощутив свою беспомощность.
Когда Стефани умолкла, она поежилась.
— Ужасно, ужасно. Подумать только, сколько тебе пришлось пережить…
— Максу пришлось пережить еще больше, — чуть ли не холодно сказала Стефани, и Сабрина слегка отпрянула.
— Ты что, оплакиваешь его?
— Он был добр ко мне и…
— Он солгал тебе, сказав, что ты — его жена, скрыл от тебя прошлое… или по крайней мере то, что считал твоим прошлым…
— Я не намерена это прощать. Но он заботился обо мне, был добр ко мне и умер ужасной смертью.
— И чуть было не увез тебя с собой.
— Он спас мне жизнь!
— Сначала ответь, каким образом ты там оказалась? Он же спасался бегством, Стефани, скрывался… Чаще всего женщины предпочитают не связывать свою жизнь с мужчинами, за которыми охотятся. Что он замышлял? Может быть, очередную аферу вроде той, с «Уэстбридж». А ведь он мог бы заняться и чем-то законным.
— «Уэстбридж»? Это что, компания Макса? А чем она занимается?
— Ах, ты не знаешь? Хотя, конечно, откуда тебе было знать? Эта история выплыла наружу в декабре прошлого года. Компания занималась контрабандным вывозом антиквариата из стран третьего мира. У них были клиенты, готовые заплатить миллионы долларов за какую-нибудь вазу, надгробие или фрагмент мозаичного пола… Но кроме этого, они подделывали редкие фарфоровые изделия, для них это было чуть ли не хобби. Если Макс занимался тем же самым в Марселе… а, кстати, чем он там занимался?
Стефани заколебалась, охваченная странным чувством: она не хотела выдавать Макса после его смерти, даже Сабрине. Но им нужно об этом поговорить. Слишком многое связано с Максом — как в Лондоне, так, возможно, и в Марселе.
— Он занимался изготовлением фальшивых денег и продавал их по всему миру.
— Господи, он неисправим, правда? Наверное, он контрабандным путем ввозил их в те страны, где они были нужны. Как же иначе?
— Да.
— Как называется его компания?
— «Лакост и сын».
— У него не было сыновей.
— Ему нравилось, как это звучит. Наверное, ему казалось, что название любой компании, в которой заправляют отец и сын, звучит солидно.
— А кто на него работал?
— Ах, у него были люди во многих странах. Здесь я никого из них не знаю, за исключением Эндрю. Эндрю Фрик. Гравер. Художник, как называл его Макс. Настоящий гений.
— А где он? Нам надо с ним поговорить.
— Не знаю. Он исчез.
— Ты что, звонила ему, ходила к нему домой?
— Робер пытался потом разыскать его, но того и след простыл. Телефон в офисе «Лакост и сын» отключили, ни в самом офисе, ни на складе ничего не осталось. Робер позвонил в полицию, но и они ничего не нашли. Даже клочка бумаги.
212 
