Особенно,... 
218 
— Он помогал мне тайком переправлять молодых людей в страны, где люди живут в страшной нужде и подвергаются гонениям по политическим мотивам, а при необходимости — вывозить их оттуда.
Стефани уставилась на него.
— Он же занимался контрабандой фальшивых денег. Поэтому я ни за что не соглашалась с ним уехать.
— Обождите. — Робер на секунду прикрыл глаза. — Деньги. В этих больших контейнерах с оборудованием. Он без конца получал и отправлял огромные контейнеры с невостребованными товарами, как он выражался. Мне казалось, что от этих невостребованных товаров и ему кое-что перепадало. А Фрик… Фрик делал эти деньги. Макс как-то раз назвал его «мой Дюрер». Я тогда решил, что он шутит, но мне следовало быть внимательнее: ведь Дюрер был величайшим гравером. Ах, Макс, Макс, я пользовался твоей помощью, я любил тебя, а в тебе, оказывается, было все то, что мне не хотелось видеть ни в тебе, ни в ком другом. Я мог бы разобраться, что ты за человек на самом деле, но я предпочел ничего не замечать.
Сабрина подумала о том, что Гарт вел себя так же в самом начале — не обращая внимания на то, что могло бы подтвердить его догадку: его жена — Сабрина. Мы изменяем мир, сообразуясь с нашими собственными потребностями и желаниями, а когда этого сделать не удается, считаем, что нас постигло разочарование или трагедия, в зависимости от обстоятельств.
— Тайком переправлял молодых людей? — переспросила Стефани. — Для чего?
— Для того, чтобы помогать беднякам оказывать сопротивление тиранам. Помогать им организовываться и протестовать, иной раз — для того, чтобы отобрать землю, принадлежащую им на законных правах, иной раз — чтобы управлять собственными деревнями, не допуская вмешательства. Конечно, в таких странах вся эта деятельность считается противозаконной, и поэтому, когда власти начинали применять репрессии, мы вывозили этих молодых людей на родину. Незадолго до гибели Макс помог мне вывезти сюда одну молодую женщину. Это была настоящая авантюра: мы вели себя, словно мальчишки.
— Доброе дело, — вырвалось у Стефани.
— Да, у него было много таких дел.
— Нет. Я знаю об этом, но я имела в виду совсем другое. Он сказал мне, что сделал доброе дело, а из-за этого тот тип выследил и убил его. Он еще сказал, что тут какое-то стечение обстоятельств.
Склонив голову, Робер сжал руки.
— Яна, — наконец сказал он.
— Что?
— Я говорю о молодой женщине, которой мы помогли перебраться сюда. Яна Корли. Мне показалось, что они с Максом смотрели друг на друга как-то странно, словно… показалось, что они знакомы.
— Корли, — сказала Сабрина. — Я слышала о Табите и Рамсее Корли. Ему принадлежит несколько заводов в Манчестере. У них дом в графстве Кент.
— Ее мать зовут Табита, — медленно ответил Робер. — Она сама однажды мне об этом сказала. Но Яна — осторожная девушка, она не рассказывает о нашей совместной работе. Не могу представить, чтобы она могла кому-то рассказать о человеке, который помогает мне в работе, скажем, о том, как в ту ночь помог мне Макс.
— Ну, это мы выясним, — решительным тоном произнесла Сабрина. — Раньше мы терялись в догадках, не зная, с чего начать в Лондоне. А теперь — знаем.
Робер взял их руки.
— Будьте осторожны, дети мои. Вы так прелестны и полны жизни, но в мире, знаете, есть зло. Поменявшись местами, вы сделали глупость, подвергнув свои жизни опасности, так что теперь вы должны быть на редкость осмотрительны, осторожны и рассудительны. — Когда он поцеловал их в лоб, Сабрина почувствовала, будто он благословляет их. — Я желаю вам всего наилучшего. Обязательно напишите мне или позвоните. Мы не должны терять связи друг с другом.
Самолет летел над равнинами Нормандии, потом под крылом показался Ла-Манш, водная гладь которого была покрыта белыми бурунами с высоты напоминавшими снежинки. Вдалеке в иллюминатор Сабрина увидела побережье Англии. Лондон, — мелькнула у нее мысль. — Город, который столько лет был мне домом. Дом, работа, друзья.
— Мы остановимся на Кэдоган-сквер? — спросила Стефани.
— Да, в последний раз. Я продала дом друзьям Александры, но они не вступят во владение до тех пор, пока…
— Ты продала его? Продала свой дом?
— У меня ведь теперь другой дом, — непроизвольно вырвалось у Сабрины. Дрожащей рукой она поставила чашку с кофе на столик. Как же нам удастся избегать этой темы в разговоре?
218 
