154 
— Это замечательно. Ведь так? Разве вы не довольны?
— Думаю, доволен. Я ведь действительно не собирался писать снова романы, вы же знаете.
Она качнула головой:
— Я не понимаю, как это могло закончиться. Все равно что сказать, что вы не собирались больше смотреть на закат или слушать музыку. Или есть.
Он поглядел на нее с интересом:
— Вы полагаете, что писать романы — это то же самое, что слушать музыку или есть?
— Я думаю — это очень глубокая часть вас, как для меня дизайн.
— Да, и мне это нравится, помните, как в одном из наших интервью вы сказали, что не можете бросить этим заниматься.
Она кивнула:
— Потому что это все равно, что сказать: я прекращаю дышать. Есть некоторые вещи, которые мы делаем для того, чтобы чувствовать себя живыми. Я не думаю, что вы будете чувствовать себя живым, если на многие годы откажетесь от писания.
— Вероятно, нет. И, может быть, это-то сейчас и открываю.
— Что в мире что-то не так, что вам в нем неловко, потому что вы потеряли нечто такое, что было значительной частью вас.
Он улыбнулся.
— Не многие могут это понять.
— И я надеюсь, что это хорошее ощущение. Для меня было так, это было замечательно, сразу, как только я вернулась.
— Хорошее. Но в этом есть оттенок испытания. Немного похоже на возвращение в город, где ты вырос. Знаешь, что это не будет в точности тем же, вероятно, мучительные воспоминания, и почти наверняка будет сложнее стать частью этого, чем в первый раз.
— Вы думаете, что теперь писать будет сложнее.
— Всегда сложнее, чем старше писатель. Дольше времени уходит на обдумывание точного слова, лучшей метафоры, наиболее лиричного описания, все сложнее быть свежим и резким в своих идеях, и если вас тревожит, как бы не повторить самого себя или бессознательно не позаимствовать у любимого писателя, то необходимо заиметь энциклопедическую память на все написанное самим и всеми любимыми писателями.
— Но вы ведь не это имели в — виду? Я думаю, вы говорили о возвращении к особому образу жизни после того, как большая часть этой жизни прошла. Словно очутиться в другой стране, в которой однако вы должны вести себя, как когда-то давно. Или даже лучше.
— В другой стране, — повторил он. — Именно это происходит при большой потере — некий сдвиг, почти как землетрясение, и ты обнаруживаешь внезапно, что шатаешься, потому что все потеряло свой центр, все вроде бы то же, но в то же время нет. Тени длиннее, люди дальше, но их голоса громче, и все они кажутся счастливыми, а здания будто складываются над твоей головой, как кепка, которую кто-то надвинул на самые глаза — так, что солнца не видно. И везде, куда ты придешь, везде — ощущение чужеродности вещей.
— Да, — пробормотала Клер, вспоминая, как ей самой казалось, что она шатается в те дни, когда она, наконец, поняла, что Тед никогда не вернется. — Вы теперь будете писать иначе, как вы думаете?
— Не знаю. Но мне интересно выяснить. Вы сказали мне во время одного из интервью, что теперь иначе занимаетесь дизайном.
— Да, но это не имело отношения к моей потере — она случилась восемнадцать лет назад. Дело совсем в другом — лотерея все изменила, она придала мне уверенность.
— Сам факт выигрыша?
— Нет, появление шестидесяти миллионов долларов.
— Вы говорили это, и я вставил в статью, но на самом деле до конца не понял. Какое отношение шестьдесят миллионов имеют к вашему дизайну?
Она посмотрела на него изумленно: ей это казалось таким ясным.
— Мир стал легче, я почувствовала себя удобнее. Я могу сосредоточиться на том, чего я хочу вместо того, что я должна.
— Но ваши глаза не изменились — то, как вы смотрите на мир и видите формы, цвета, гармонию — это не изменилось, желание выделиться не изменилось.
— Нет, но теперь мне хочется экспериментировать.
— Итак, вы более смелы?
— Да.
— И думаете, что не были так смелы до тех пор, пока не получили деньги?
Клер стало неловко:
— Ответ, видимо, должен быть — «нет». Но в деньгах на самом деле есть нечто утверждающее, словно разрешающее тебе все что угодно. Если что-то потерялось, можно купить еще, если что-то не удалось, то можно позволить себе продолжать, пока не удастся, если ошибся, то можно купить себе вторую возможность. Деньги — это власть. А я никогда не чувствовала себя властной над своей жизнью, пока их не получила.
— Или что-то другое не изменилось в вашей жизни. Она поглядела на него задумчиво:
154 
