Особенно,... 
177 
Ну вот почти и все, подумал он. Основная трудность уже позади. Он достал у друга «Хальсион», той же силы, что и у Эммы, и перемолол его в лаборатории. Он намеренно пришел сегодня пораньше в ее номер, чтобы повести ее ужинать, зная, что она еще одевается, затем вынул из сумочки прописанную ей бутылочку с «Хальсионом», переложил ее содержимое себе в карман, и поставил ее на почти незаметное место — между лампой и радио. Эмма вряд ли бы поставила туда, но люди, которые найдут ее, станут искать что-нибудь в этом роде, и найдут — очень быстро.
Оставался всего один шаг, после него все будет сделано. Но для него ему нужна была Эмма.
Она вернулась, бледная, но твердая. Официант снова выдвинул столик для нее, и она села на свое место.
— Извини: я не собиралась закатывать сцену.
— Пей свой коньяк, и мы пойдем, — сказал он.
— Я не хочу.
— Ты сегодня достаточно поволновалась, пей. Я весь этот ужин спланировал для нас двоих, и je6e придется выполнить все.
— Брикс, ты же знаешь, что мне не нравится вкус…
— Эмма.
Она поглядела на него:
— Почему так важно для тебя, чтобы я выпила? Я буду точно такой же, если не выпью. Мы ведь все еще можем веселиться и заниматься вместе любовью… и любить друг друга…
— Ты не знаешь, что такое любовь. Любить — это значит делать кого-то счастливым.
— Но я делаю тебя счастливым. Ты же говорил так.
— Ты делала, — сказал Брикс, рассудительно кивая. — Действительно делала. Ты была хорошей девочкой, мы отлично веселились, и я устроил тебя на работу. Ты ничем бы не была без меня, а мы бы нашли другую Девушку-Эйгер. Я думаю, ты это забыла. Ты так увлеклась самой собой, что забыла, что значит любить, а это значит доверие, ты же заботилась только о том, чтобы быть в центре внимания, заставлять людей думать, что ты очень важная. Я думаю, это превратило тебя в хорошую фотомодель, но зато в паршивую подругу.
— Я не хочу чувствовать себя виноватой! Брикс, я же говорила тебе…
— Ну-ка, потише. И тогда, когда я организовал особый ужин — а я потратил много времени, обдумывая его, что мы будем есть, и что пить, и я делал это для тебя, ни для кого другого я такого бы делать не стал, и ты вдруг заявляешь: «Я не хочу». Боже, да ты ничего не знаешь о настоящей любви.
Эмма поглядела на него пристально.
— Это ты ничего не знаешь о любви, — сказала она, подняла бокал и осушила его одним залпом.
Затем задохнулась и не пыталась выровнять дыхание. Лицо и горло были как будто в огне. Слезы брызнули из глаз и потекли по щекам.
— Вот это было глупо, — заметил Брикс.
— Не надо, — прошептала Эмма, — не говори. — Она с хрипом вдохнула. — Ты все разрушил.
— Тогда уходи, — сказал он бесстрастно. — Если тебе не нравится что и как я делаю, то не стоит торчать здесь дольше. Кстати, рыданий я не выношу.
Все еще хрипя, Эмма уставилась на него:
— Ты хочешь, чтобы я ушла!
— Именно это я и сказал. Боже, как много времени нужно, чтобы до тебя дошло. Отель как раз через улицу — ты даже заблудиться не сможешь.
Существует много типов любви, но только один из них непростителен — фальшивая любовь, открытая для жестокости манипуляций.
Она продолжала смотреть на него. Ресторан пропал, Эмме почудилось, что они одни посреди просторного голого поля, все вокруг тихо, и горизонт во все стороны.
— Ты все-все это подстроил, весь ужин, чтобы разрушить нашу любовь.
— Да ты уже раньше это сделала, — сказал он беззаботно, и взял свой бокал, глядя мимо нее.
Эмма поколебалась, а потом бросилась вдоль скамейки, прежде чем до нее добрался официант, и побежала через зал ресторана, она хрипела, слезы стекали вниз по щекам.
— Мадемуазель! — воззвал метрдотель. — Ваша шуба!
— Это неважно, неважно, неважно. — Она побежала через улицу.
Водители гудели и бранились, пока она пробиралась между машин на другую сторону. Она дрожала в своем тонком платье, и слезы на лице становились льдинками. Она споткнулась, несясь на высоких каблуках, и упала на одно колено, и тут чья-то рука подхватила ее и поставила на ноги. Она подняла глаза и уткнулась взглядом в строгое лицо швейцара.
— Не знаете, когда остановиться, а, юная леди? — поинтересовался он. — Слишком много выпили, а теперь за смертью гоняетесь.
— Да. — Эмма почувствовала, как кружится голова, и неожиданно накатывается сонливость. — Пожалуйста, если бы я могла добраться до своей комнаты…
— Вы остановились в этом отеле? — спросил он недоверчиво.
177 
