189 
— Я отпустила ее с ним, я не так твердо пыталась ее остановить.
— Ты сделала все, что могла, — сказал Алекс. — Любая мать, которую я знаю, сказала бы то же самое: «Я должна была что-то сделать», «Я должна была быть мудрее», «Я должна была быть старше», — но их дети все равно норовят сбежать и делать все по-своему. Ты знаешь это, Клер, ты не могла удержать ее дома под замком. Да ты и не хотела — как бы она тогда нашла свой собственный путь? Ты такая же, как и все родители — приходит время, когда все, что ты можешь делать, это быть рядом, когда в тебе нуждается твой ребенок, и надеяться на лучшее.
— Но чужие дети не кончают комой, — сказала Клер. — Это был не просто подростковый бунт, а опасная связь, и я должна была что-то с этим сделать.
— Ты не знала, что она опасна.
— Я знала, что он сделал в колледже.
— Ты слышала историю, которую Квентин отвергал, и у тебя не было ничего, что могло помочь выбрать между двумя версиями. Кстати, это случилось два года назад, а сейчас он уже самостоятельный человек — вице-президент компании своего отца. Многие матери бы только радовались.
Клер вздрогнула. Она резко встала и пошла к комнате медсестер рядом с блоком интенсивной терапии, а затем так же внезапно вернулась.
— Ничего. G ней так же. Чем больше это длится, тем опасней. — Она застыла на месте, глядя за окно. — Она была так счастлива еще несколько месяцев назад. У нас были все эти деньги, и она была так взволнована: она любила свою красную машину и даже поверить не могла, когда я ей сказала, что это — ее, и потом мы пошли к Симоне… Боже правый, кажется, это все было целую жизнь назад. Мы покупали подарки для друзей и друг для друга, мы купили дом, мы покупали и покупали, как дети в магазине игрушек. Мы думали, что весь мир для нас широко открыт, и мы можем делать все, что захотим, могли иметь все, и как будто у нас все стало прекрасным навеки.
Они молчали. В коридоре звали какого-то врача, медсестра давала инструкции больничному добровольцу, мимо комнаты ожидания провозили тележки, проходили студенты, идущие на обход за врачом, звенел телефон в комнате сестер.
— Что со мной случилось? — вопросила Клер, обращаясь почти к одной себе. — Почему я забыла все те очевидные вещи, что люди говорят о деньгах? Ведь это так избито. На деньги нельзя купить счастье. Все так говорят, интересно, сколь многие действительно в это верят. Я не верила. Думала, что верю, а оказалось что нет.
— Да как ты, могла? — спросила Джина, когда ты едва доживала от оплаты по одному счету до другого?
— О деньгах ясно думать сложно, — сказала Ханна. — Это не была твоя вина. — Она взглянула на Алекса, молчаливо прося у него поддержки.
— Большинство людей с трудом думают о деньгах разумно, — сказал он. Он понимал, что Клер слушает, несмотря на то, что большая часть ее внимания была прикована к коридору, в конце которого лежала Эмма. — Деньги и власть. Я полагаю, потому, что они кажутся такими простыми понятиями, но на самом-то деле они сложны. И скользки: чем больше ты о них думаешь, тем больше меняются твои идеи о них, и так до тех пор, пока ты не начинаешь видеть весь мир только через деньги и власть, а не через людей. Многих ты знаешь, кто думает, что у них достаточно денег? Я встречал людей, у которых были сотни миллионов, но они продолжали наращивать свое богатство, даже когда для этого приходилось губить людей, целые компании или землю. Они просто ослепли.
— Я тоже была слепа, — сказала Клер тихо.
— Да, никто не может остаться нормально зрячим, когда на него с неба сваливается куча денег. Нет ничего более холодного и грубого, чем деньги, но они умеют петь, как сирены, привораживая людей.
— Как Мидаса, — сказала Джина. — Как только он получил силу превращать вещи в золото, то остановиться уже не мог — он обращал все, что видел. И в конце он преобразил в золото свою собственную дочь, и это убило… Ой, Боже! — Она закрыла лицо руками. — Прости, Клер, я выдумываю всякую чушь.
— Миссис Годдар, вы не пройдете со мной? — В дверях комнаты ожидания стояла сестра.
Они все вскочили на ноги:
— Что? — спросила Клер, инстинктивно затыкая уши, как ребенок, не желающий знать дурные вести.
— Она не умерла, — сказал Алекс уверенно, как будто произнесением мог сделать это реальностью.
— Нет, — откликнулась сестра. — Кажется, она выходит из комы, и может позвать мать. Если вы пойдете со мной, миссис Годдар…
Клер сделала неуверенный шаг, и Алекс вытянул руку, чтобы ее поддержать:
189 
