Особенно,... 
195 
— Ее там нет. — Он положил трубку. — Они, вероятно, в Нью-Йорке. Может быть, они решили остаться там на ночь.
— Где она?
Брикс бросил короткий взгляд на комнату, как будто здесь мог быть какой-нибудь выход, а потом снова поглядел на носок туфли отца.
— Я думаю, она, должно быть, в больнице. Ей стало плохо в ресторане. Я хочу сказать, она была такая неуклюжая, пошла в дамскую комнату, а потом решила вернуться в отель. Я ее не видел и не хотел будить ее, но сегодня рано утром позвонил, и они сказали, что ее увезли в больницу. Они сказали, что это ее родители, наверное, ее мать с тем парнем.
— Что с ней?
— Я не знаю; говорю тебе, ей было не очень хорошо…
Квентин взял трубку:
— Какая больница?
— Она приняла чрезмерную дозу! Того лекарства, ты знаешь, снотворного, «Хальсиона», она слишком много его приняла и слишком много выпила за ужином, а затем захотела коньяку, а я ведь не знал, что она той дряни так много приняла и сказал, что немного коньяку можно. Наверное, мне надо было сказать «нет», но она же не сказала мне точно…
— Боже правый! — Квентин весь напрягся. — Ты видел, как она принимала?
— Нет, она сказала мне…
— Она сказала, что приняла чрезмерную дозу?
— Нет, не так, то есть, она сказала, что приняла немного, чтобы заснуть, ты понимаешь…
— И ты позволил ей пить за ужином?
— Я не знал! То есть, я хочу сказать, не знал, что она приняла много, я не знал, сколько. Она этого не сказала.
— А что еще она сказала?
— Все! Только это! Она сказала, что приняла немного. Но они нашли пустой пузырек в ее комнате…
— Откуда ты это узнал?
Брикс уставился на отца. Медленно его тело начало сжиматься. Он съежился на своем стуле.
— Ты тупой ублюдок, — бросил Квентин из-за стола, и Брикс скукожился еще сильнее, когда отец шагнул к нему. Но Квентин продолжал приближаться, припечатывая сына взглядом, а потом, дойдя до него, пошел дальше, и стал мерить шагами комнату, опустив голову. Глубокая ярость, как змея, свернулась внутри него, пуская яд в кровь и кости. Ему показалось, что грудь и голова сжались, он подумал, а не так ли протекает инфаркт. Он глубоко вдохнул, пытаясь превозмочь это сжатие и очистить голову, так, чтобы что-нибудь подумать. И подумал: я в ловушке. Вокруг одни дураки, и я в западне.
Но почему же? Он может управлять событиями. Просто ему надо подумать. Сперва — компания. Он думал о компании все то время после неожиданного визита Клер прошлой ночью, и на самом деле, все оказалось едва ли не хуже, чем тогда. Слухи — это реальность в любом бизнесе, но они преходящи, самое важное нанести встречный удар до тех пор, пока они не пустят корни. Если горстка незначительных людей поговаривает о проблемах с ПК-20, то «Эйгер Лэбс» должна дать несколько интервью осторожно отобранным журналистам и к самому началу года выпустить статью, основанную на отчетах, которые подправил Брикс. Никто не видел подлинных отчетов — никто не мог. Это пресечет слухи, и тогда останется время найти новую модель и начать вторую рекламную кампанию, с большим упором на телевидение, как они и планировали, и выпустить все в марте или, самое позднее, в апреле. Это будет тяжеловато, но возможно.
Но его сынок-ублюдок в этом не поучаствует. Он развернулся, пошел обратно к своему столу и сел на стул, глядя поверх полированной поверхности на фигуру съежившегося сына.
— Насколько она больна?
— Не знаю, — пробормотал Брикс. — Все что сказала сестра, это что она жива.
— Во что ты это подложил?
Голос отца был спокойным, почти дружелюбным. Брикс поглядел на него. Отец понял, и он не рассердился. Он ощутил, как начала спадать тяжесть с плеч, точно так же, как ощущал это раньше, тогда, в колледже, когда отец все уладил. Квентин был тогда как маленький ураган, он звонил, беседовал с разными людьми, объяснял Бриксу что говорить и когда отходить на задний план. Он был тогда как Бог, сотворяющий мир.
— В коньяк, — сказал он. — Она никогда его не любила.
Воздух в кабинете был спокоен. Казалось, что он застыл вокруг Брикса, как саван, и он неловко шелохнулся, как бы пытаясь освободиться. Но было слишком поздно: как только он сказал это отцу, все признав, то отец начал думать о нем, как о покойнике.
— Мать нашла ее, — сказал Квентин.
— Я не знаю, как это случилось. Мы ведь много раз ездили в Нью-Йорк и никто никогда нас не искал… Я не знаю, что было такого, что все переменило на этот раз.
— Ты вообще не так-то много знаешь, а? Ты не знаешь, как держать в секрете дела этой компании, ты не знаешь, как утихомирить свою девчонку, ты даже не можешь рассказать своему отцу о чем-то, что может погубить целую компанию, ты даже не подозреваешь что убийство — это пустая трата сил, о которой думают одни слабаки, это оружие бессильных людей, и у нее серьезная отдача. Ну что ж, может быть, теперь ты это узнал, по крайней мере, и понял.
195 
