Особенно,... 
31 
— И оставайся, — сказала она. — Но может, мне все-таки лучше поехать домой? Я могу отдохнуть и там.
— Ты отдохнешь здесь. Ты в долгу передо мной.
— В долгу?
— Да, за те несколько часов чистейшего ада, который ты мне вчера устроила.
— Я отработаю, — пообещала она. — Я ведь не закончила еще клеить твои обои.
— Сегодня ты не будешь делать ничего, — сказал он, поднимаясь. — Только отдыхать!
Майкл отправился в ванную, а она, натянув простыню до подбородка, слушала шум воды, текущей в раковину, потом душа. Когда он вышел из ванной, на нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер. Сердце у нее начало колотиться сильнее.
— Ну, как дела? — спросил он с улыбкой, усаживаясь на край постели. И протянул ей таблетку, а потом стакан воды.
— Неплохо, — произнесла Джин, беря таблетку и запивая ее водой.
Она увидела, что он побрился: подбородок его был чистым и гладким. Однако она не успела протянуть руку и дотронуться до него, как Майкл встал и направился к шкафу. Достал шорты, а когда полотенце упало с его бедер, Джин закрыла глаза, но образ его сильного тела остался, дразня ее мучительно, как и шорох его одежды.
Майкл прошлепал по деревянному полу через комнату.
— Можешь открыть глаза, — с усмешкой сказал он.
— Что это за фокусы? У тебя есть хоть какое-то понятие о приличии?
— Это в своей-то собственной спальне?.. Кстати, чего бы ты хотела на завтрак?
— Тебя, — импульсивно вырвалось у нее. — Слегка поджаренного в масле.
— Будет сделано, — ухмыльнулся он и ушел. Потом вернулся, осторожно балансируя с огромной тарелкой, стаканчиком, салфетками, бутербродами и соком. — Извини, что у меня нет подноса, но у одинокого мужчины мало случаев пользоваться им.
Джин уселась повыше, подоткнув под спину подушки.
— Нет проблем. Но когда я закапаю тебе простыни, ты будешь жалеть об этом.
— Видно, что тебе стало лучше, — вполголоса проворчал Майкл.
Он поставил тарелку, на которой было четыре яйца и столько же тостов, потом протянул ей ложку, взяв вторую себе.
Когда тарелка опустела, он поставил ее на столик.
— Все было вкусно, вот что я должен сказать себе.
— Конечно. Спасибо тебе, — сказала она с шутливой торжественностью. — Поверить не могу, что кто-то за мной ухаживает.
Наклонившись вперед, он прильнул к ней губами.
— А я поверить не могу, что я за кем-то ухаживаю. Сам себе удивляюсь.
Она протянула руку и потрогала его гладкий подбородок.
— А вы приятный мужчина, Майкл Йетс.
— И это все?
— Приятный и добрый.
— Притягательный?
— Не то слово!
Его второй поцелуй был крепче первого и говорил о его мужской привлекательности самым недвусмысленным образом. К тому времени, когда он завершился. Джин засомневалась уже, атак ли она слаба на самом деле. В его объятиях она чувствовала себя сильной и бодрой, и ничто в мире для нее больше не существовало.
— Я думаю, что тебе лучше отдохнуть, — выдавил он слегка хрипловато, с трудом оторвавшись от ее губ.
— А ты сам что собираешься делать? — требовательно спросила она.
— Клеить обои.
— Без меня? — крикнула она ему вслед.
— Ты отдыхай!
И это было все, что она услышала, перед тем как он исчез за дверью. Но Джин не была уверена, что сможет отдыхать. Как бы ни устало ее тело, разум говорил ей, что она не должна позволить баловать себя, что ей не нужно нежиться на его постели. Собрав остатки сил, она попыталась заставить себя встать, но голова тут же закружилась.
В конце концов победило тело. Голова ее упала на подушку, и она задремала. А проснулась только два часа спустя от приглушенных ругательств, доносившихся снизу из ванной. Встав с кровати, она отправилась узнать, в чем дело. Майкл стоял в дверях ванной, которую они начали оклеивать накануне, с отчаянием глядя на стены.
— Что случилось? — спросила она, подходя к нему сзади и ласково обвивая рукой его талию.
— Посмотри!
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, в чем дело.
— О-о!.. — Она пыталась не рассмеяться. — Узор ты подогнал прекрасно.
— Ну да. Все полосы совпадают. Вот только рисунок вверх ногами.
— Можешь так и оставить. Так будет… интереснее.
Он взглянул на нее сверху вниз.
— Это все ты виновата. Если бы я не думал о тебе, такой теплой и нежной, лежащей в моей постели… — Тон его немного смягчился. — Ну как, тебе получше?
31 
