Особенно,... 
78 
Круглые маленькие глазки бультерьера налились кровью. Диме стало страшно. Он сжал в руке древко швабры на случай, если Кинг прыгнет на него. Но собака опять пошла на Мурика.
И тут Мурик снова высоко прыгнул и приземлился на спину Кингу. Снова впился острыми зубами в его толстую шею, а лапами с выпущенными когтями – в бока. Кинг закружил на месте, пытаясь сбросить с себя кота. Он снова повалился боком на снег, пытаясь перекатиться через спину на другой бок. Но в этот момент кот на мгновение разжал свою маленькую пасть и тут же сомкнул ее на горле собаки. Бультерьер перекинулся еще раз, улегся на снег животом, придавив кота своей грудью, вдавливая его голову в снег. Но Мурик не разжимал пасть. По снегу потекла кровь. Дима всматривался, пытаясь понять: это кровь Мурика или Кинга?
– Что ты стоишь? – закричала вдруг на мужа вышедшая на порог Валя. – Что ты стоишь?!
Дима оглянулся. Увидел перепуганное лицо Вали. Растерялся, не понимая, чего от него хочет в этой ситуации жена. Возвратил взгляд на Мурика, которого почти не было видно под навалившим на него всем телом бультерьером.
И тут Дима понял, что кот пропал. Что второй раз Мурик не воскреснет. И со всей силы опустил на спину Кинга деревянную швабру. Нижняя перекладина швабры от удара отломалась и отлетела в сторону. И Кинг сразу обмяк, опустил окровавленную пасть на снег. Голова кота, тоже окровавленная, едва выглядывала из-под морды собаки.
Дима тяжело вздохнул, потом взял и сбросил древком швабры тело тяжелой собаки с Мурика. Кинг теперь лежал боком на окровавленном снегу, а Мурик, так же неподвижно, как и собака, висел на ее горле, вцепившись в него намертво своими острыми зубками.
Картина была не для слабонервных. Дима оглянулся на порог своего дома и увидел там неподвижно стоящую побледневшую Валю.
– Водки принеси, – попросил он ее жалобно, словно это не кот, а сам он дрался с бультерьером.
Валя едва заметно кивнула и исчезла за дверью дома. Ждать пришлось Диме недолго, меньше минуты. Он стоял и смотрел на окровавленный снег, на неподвижных кота и собаку. И плевать ему было на поднимавшееся над Борисполем солнце, на, может быть, первую настоящую теплоту его лучей.
– Вот, – прозвучал рядом шепот жены.
Он оглянулся. В одной ее протянутой руке дрожала открытая бутылка водки, в другой – стопочка.
Он взял бутылку и стопку. Наполнил стопку до краев и выпил одним глотком. Выпил и вторую, прежде чем почувствовал, что оцепенение и страх отпускают его.
Потом наклонился над муриком. Увидел, что вся его серая шерсть была в крови. Хотел было снова взяться за брошенное на снег древко швабры, чтобы попробовать оторвать кота от горла собаки. Но что-то остановило его. Помедлив пару минут, и не совсем понимая, что он делает, Дима полил горло собаки водкой над тем местом, в которое вцепился кот. Водка полилась к мордочке кота. После этого Дима попробовал рукой разнять животных. С третьей попытки ему это удалось, но в пасти мурика остался торчать клок шкуры и кусок мяса собаки.
Снова оглянулся Дима, ощущая необходимость в поддержке жены. Но Вали рядом не было. Она возвратилась в дом.
Дима налил себе третью стопку. Выпил. Присмотрелся к коту. Тот лежал неподвижно, и уже отдельно от собаки. Но теперь и вокруг кота увеличивалось розовое пятно снега, напитывающегося кровью.
– Все, – выдохнул Дима. – Сдох!..
И так ему стало жалко этого серого кота, который уже один раз умирал и, можно сказать, по вине своего хозяина. А теперь он погиб не просто по вине хозяина, а защищая его. На глазах Димы выступили слезы. Он выпил и четвертую стопку водки, предварительно тяжело вздохнув всей грудью. Словно за упокой кошачьей души.
И тут мурик-мурло пошевелил лапой. Дима, уже охмелев от выпитой на холоде водки, замер, присматриваясь. Кот еще раз шевельнулся и снова замер.
«А может, живой?» – подумал он.
Вставил бутылку водки в снег. Рядом в тот же снег утопил стопку. Взял на две ладони нетяжелого, липкого от снега и крови Мурика и понес в дом. Стукнул со всей силы ногой в прикрытую дверь. Валя тут же раскрыла ее перед ним.
Занес кота в ванную комнату и опустил в ванну.
– Он, кажется, живой, – сказал Дима зашедшей за ним следом Вале. – Посмотри!
– Ага, – кивнула Валя. И полезла в висевший тут же над умывальником зеркальный шкафчик, в котором хранили они домашнюю аптечку.
Дима чуть отодвинул ее, отмыл свои руки от крови и снега. Вытерся вафельным полотенцем и пошел на кухню. Хотелось чая или кофе, чего-то горячего. Но одновременно какая-то сила тянула его к окну. И он подошел, выглянул через окно во двор. Увидел неподвижно лежавшего на розово-красном снегу Кинга.
78 
