Особенно,... 
82 
«может, он вышел, упал куда-то, вернулся, переоделся и снова ушел?!» – думала она.
– Никочка! – окликнул ее знакомый и приветливый голос вдовы. – А я думала, ты опоздаешь! Пошли быстрее, в «Видиване» распродажа!
– Так это же мужской магазин! – удивилась Вероника, глядя на Дарью Ивановну, одетую сегодня менее стильно, но зато тепло: темно-синие брюки поверх сапог и длинное кашемировое темно-синее пальто.
– Правильно! Сначала надо покупать то, что покупается быстро! Возьмем три пары носков и пару сорочек моему. А ты своему что-нибудь купишь. Если он заслужил, конечно!
Вероника кивнула. Они стояли на углу Стрелецкой и Большой Житомирской.
– О! Маршрутка! – выкрикнула Дарья Ивановна и подняла руку, призывая водителя белой «газели» остановиться.
Микроавтобус был полупустой. Минут через десять они уже были на Крещатике.
В «Видиване», несмотря на яркие обещания скидок на витринах, было немноголюдно.
Дарья Ивановна сразу отправилась к сорочкам.
– Вам помочь? – обратился к ней безукоризненно одетый парень со слегка подкрашенными глазами и, как показалось Веронике, с напомаженными губами.
– Как хотите! – ответила вдова аптекаря. – Мне бы две-три рубашки. Ворот сорок четыре. Для мужчины, у которого нет ни вкуса, ни претензий.
– Подороже? Подешевле? – осведомился опрятный консультант-продавец.
– Ну кто же покупает такому мужчине подороже! – широко улыбнулась Дарья Ивановна. – Хотя, знаете, у него скоро день рождения… Можно одну подороже, а две подешевле!
Молодой человек увел Дарю Ивановну к открытому шкафу, где в нишах лежали запакованные в прозрачный целлофан рубашки. Вероника осталась возле другого шкафа, где, по-видимому, находились рубашки подешевле.
«Может, взять Сене?» – подумала.
Припомнила, как он не дал перед походом в театр оперетты погладить новую рубашку. Просто распаковал и надел.
Она взяла в руки симпатичную зеленую рубашку с длинными рукавами. Посмотрела на цену – девяносто девять гривен. Осмотрелась по сторонам.
– Вам помочь? – прозвучал сладкий мужской голос за спиной.
Она оглянулась. Перед ней стоял молодой человек в костюме с лицом счастливого официанта.
– А где у вас распродажа рубашек? – спросила Вероника.
– Поднимитесь на второй этаж, – посоветовал ей молодой человек.
Бросив взгляд на Дарью Ивановну и на услужливо показывающего ей рубашки консультанта-продавца, Вероника поняла, что у нее есть как минимум минут двадцать. На втором этаже она без посторонней помощи выбрала три рубашки для Сени: ярко-красную, темно-зеленую и элегантную черную. Все три за те же девяносто девять гривен.
Спустилась вниз уже с фирменным пакетом в руке. Дарья Ивановна тоже уже стояла у кассы и отсчитывала банкноты.
– Две замечательные сорочки купила! – похвасталась она. – И носки – просто прелесть. Стопроцентный хлопок!
– А зачем ты ему покупаешь? – спросила подругу Вероника, когда они уже вышли на морозный и солнечный Крещатик
– Ну как зачем?! – удивилась Дарья Ивановна. – Воротники рубашек пачкаются, словно он потеет. Под мышками тоже пахнет. Это пыль, наверно. Да и носки стирать приходится. Разницы никакой, что живым был, что сейчас! Человеческое тело – не камень. Что живое, что нет, а все равно, наверное, дышит! На погоду реагирует, на давление. А ты своему что взяла?
– Давай где-нибудь в кафе сядем, я тебе покажу! – предложила Вероника.
– Если сядем, то себе ничего не успеем купить! Давай сначала в ЦУМ. А потом, если успеем, то в кафе!
Вероника согласилась, и они отправились по Крещатику мимо мэрии к главному киевскому магазину, в витринах которого, кажется, совершенно недавно еще блестели новогодние украшения.
57
Киев. Центр
У Геннадия Ильича с самого утра было прекрасное настроение. Может, именно поэтому он обратил внимание на хмурый взгляд Семена, когда они встретились в мариинском парке около памятника.
– Что это с тобой? – поинтересовался депутат у своего помощника.
– мелкие неприятности дома, – соврал Семен и попробовал убрать с лица очевидную хмурость.
Но даже просто изобразить на лице отсутствие всякого настроения оказалось для Семена трудной задачей.
– может, денег в семье не хватает? – участливо предположил Геннадий Ильич. – Давай, я тебе матпомощь выбью?
82 
