Последние отзывы

  116  

– Когда-то я была на вашем месте, – сказала она горничной. По ее лицу было понятно, что ей очень хотелось бы вернуться в те годы, когда Джаспер был жив.

Из-за того, что позади Энни Гвен стоял Эли, я не могла сосредоточиться; мысли мои разлетались, пульс зачастил. Никогда раньше я не видела его в официальном костюме, а для заседания в Марбл-холле он выбрал именно строгий темный костюм, великолепно сшитый и отлично сидевший на его широкоплечей фигуре. Шелковый галстук был завязан свободным узлом. Мне казалось, что Эли заполнил собой огромный холл особняка, его спокойное присутствие ощущалось мгновенно. Он встретился со мной взглядом и спокойно кивнул.

Мы обменялись рукопожатием с Энни Гвен.

– Я рада, что вы принимаете в этом участие, – сказала я.

Пожилая женщина подняла руку и убрала прядь волос с моей щеки. Это был такой по-матерински добрый жест, но ее глаза оставались печальными.

– Для меня это счастье, – ответила она, а у меня ком появился в горле.

Я проводила Эли и Энни в библиотеку, и остальные члены комитета тут же уставились на них. Я могла себе представить, какие пойдут разговоры. Ах, милочка, Сван была так великодушна, что помирилась с семьей убийцы своей сестры, пригласила этих людей в дом! Какое сердце, какое благородство! Если Эли найдет кости Клары, все будут так сочувствовать Сван…

– Я хотела бы, чтобы каждый из вас назвал себя, – этими словами я начала заседание.

В Марбл-Холле собрались самые уважаемые люди Эшвилла. Священники, президенты известных и престижных благотворительных обществ, бывший конгрессмен и директора нескольких учреждений – все по очереди вставали и представлялись. Они перечисляли ученые степени, награды, занимаемые в прошлом высокие посты. Встал Леон и просто сказал:

– Я всю жизнь, с юности, добывал мрамор для «Мраморной компании Хардигри», потом учился в университете за счет компании, а теперь я управляю каменоломней миссис Сэмпле. Я вдовец, немного занимаюсь фермерством, у меня есть отец и есть дети. Я хочу помочь другим детям, которые лишены родительской заботы. Вот почему я согласился на предложение миссис Сэмпле принять участие в этом комитете.

Он сел. Карен не сводила с него глаз, Которые лучились гордостью.

Наконец очередь дошла до Эли. Он поднялся, ив библиотеке стало очень тихо. Его присутствие оказывало на всех удивительное воздействие. Он выглядел надежным, спокойным, уверенным в себе и еще меньше, чем Леон, нуждался в каких-либо регалиях.

– Я вырос вместе с Леоном и Дарл, – сказал он, – а Карен приходится мне родственницей. – Тишина в библиотеке стала почти осязаемой. Эли помолчал и встретился со мной взглядом. – Я не могу назвать себя коренным жителем этого города, но когда-то я прожил здесь несколько лет. Мои мать и сестра попросили меня говорить и от их имени тоже. Здесь мы потеряли того, кого любили, и вернулись сюда, чтобы найти справедливость. Но мы вернулись еще и затем, чтобы найти самих себя. Я был игроком, инвестором, изобретателем. Какое-то время я нарушал закон, но теперь я в мире с господом и с властями. – Присутствующие пооткрывали рты от изумления. – Я заработал много денег. Когда-то давно семья Хардигри дала моей семье шанс, и, хотя обстоятельства были против нас, эта помощь пошла нам на пользу. Поэтому от имени моей семьи я жертвую пять миллионов долларов на Стенд-Толл. В память о моем отце, Джаспере Уэйде.

Эли сел.

Заседание длилось еще двенадцать часов, но это были уже одни разговоры.

* * *

В Библии сказано, что в день Страшного суда на землю упадет огонь и хлынут потоки воды. Но Эли не сомневался, что дождь в горах сделает это ничуть не хуже. Сразу после заседания комитета осенняя погода резко испортилась. Ледяная вода текла у него по шее, заливалась за воротник теплого, но уже промокшего свитера. Эли уже и думать забыл о пяти миллионах, которые отстегнул Стенд-Толлу. В конце концов, это были всего лишь деньги. А ему еще многое нужно было доказать.

Эли вернулся к работе. Мощная дрель завыла в его руке, оставляя очередное отверстие в гладкой мраморной плите в стене одного из «домов Эсты», которыми он теперь владел. Этот красивый, величественный особняк стоял на холме в окружении древних дубов. Люди называли его «Олсон-мэнор», по фамилии наследника владельца железных дорог, который перевез свою семью в Бернт-Стенд в сороковых годах. В «Олсон-мэнор» были резные мраморные карнизы, легкий узор из королевских лилий украшал проемы. Все это было сделано руками Энтони Уэйда, дедушки Эли – самого искусного резчика по камню из тех, чью работу ему доводилось видеть.

  116