69 
Губы Маргариты приоткрылись под его губами, и он немедленно просунул язык ей в рот, где он встретился и вступил в поединок с ее языком, отчего Томас почувствовал себя так, будто его пронзила молния. О Боже! Она была всем, что он рисовал себе в мечтах, что искал все эти годы в бесконечной веренице пустых незапоминающихся женщин, проходивших через его руки.
И она была недостижима. Леди с сердцем и душой распутницы. На несколько ступенек выше его по происхождению. Гражданка страны, находящейся на грани войны с его собственной. Принадлежащая миру, который навсегда останется ему чуждым, несмотря на то, что у себя в Филадельфии он добился и положения, и богатства. Их разделял не обычный океан, а океан различий, несоответствий, несовместимостей, который не переплывешь ни на одном судне.
Но он хотел ее. Господи, как же он хотел ее. Как нуждался в ней.
Он провел руками ей по позвоночнику, ягодицам, прижал пальцы к углублению между ногами, досадуя, что складки ее накидки мешают движению его пальцев. Она задвигала бедрами, и его возбужденный член почувствовал вес ее тела. Он окончательно утратил способность соображать и перенесся в мир физических ощущений.
Потом, сквозь угар страсти, он почувствовал, что тело Маргариты начало подрагивать, и осознал, что она больше не целует его, а, подняв голову, смотрит на него с дьявольской ухмылкой, похожей на ухмылку гнома, укравшего горшок с золотом. Она не просто улыбалась, она хихикала, как ребенок, задумавший какую-то проказу.
— В чем дело? — Подняв голову, он легонько укусил ее за подбородок.
— Ни в чем, Донован. — Она сжала руками его голову. Ее волосы цвета темной меди свесились вниз, как занавес, так что теперь он мог видеть лишь ее прекрасное лицо прямо над своим. — Мне просто пришло в голову, что если Ральф решит пошарить в этих кустах, его может хватить удар. Это сильно осложнит твои планы, зато будет как нельзя больше соответствовать моим. Ах, Донован, какая же мы с тобой ужасная пара.
— Озорница, — прохрипел Томас и бесцеремонно толкнул ее, повалив на спину, а сам, встав на колени, подполз к просвету в кустах, чтобы посмотреть, не ушел ли наконец Хервуд. Дорожка была пуста.
Он обернулся, собираясь сообщить об этом Маргарите, и тихо выругался.
Она тоже исчезла, оставив его в одиночестве восстанавливать душевное равновесие и решать вопрос, что же, во имя всего того, что Пэдди Дули назвал бы святым, делать дальше.
ГЛАВА 10
Все пути к отступлению, как говорится, у меня отрезаны.
«Меня никогда не переставало изумлять, как далеко может завести природная глупость человека, претендующего в глазах других на сообразительность и рассудительность. Я согласился на участие в этом проекте ради того, чтобы заработать деньги для моих дорогих Виктории и Маргариты. Нет… прекрати это. Позволь этому жалкому глупцу быть честным в последний раз, хотя бы с самим собой.
Я поступил так потому, что этого требовало мое проклятое самолюбие, — мне очень хотелось почувствовать себя, наконец, настоящим мужем и отцом, способным позаботиться о своей жене и ребенке, а не нищим, живущим на средства жениного отца. В. Р. сказал, что вложение абсолютно надежное и мне надо только найти еще пятерых, каждый из которых сделал бы вклад, равный тому, что сделал я, заняв деньги у В. Р. И я послушал. Каким же я был дураком — поверил, не обратив внимания на то, что подсказывала мне интуиция.
Вначале все было хорошо, даже слишком хорошо. Но вчера все лопнуло, как мыльный пузырь, раньше времени, раньше, чем я успел предупредить своих друзей, чтобы они продали акции, раньше, чем успел получить состояние, которое, по моему убеждению, уже шло мне в руки.
Теперь мы все в большой беде и вина за это лежит целиком на мне. Как мне смотреть в лицо этим беднягам, вложившим деньги по моему совету и теперь вместе с семьями оказавшимся на грани нищеты? Где мне взять деньги, чтобы спасти их? Как смотреть в глаза сэру Гилберту? Моей дорогой жене? Моему любимому котенку Маргарите? И себе самому?
В. Р. может позволить себе такую потерю. Вдобавок я должен ему десять тысяч. Таких денег у меня нет. И никогда не будет. Я встречаюсь с ним сегодня. С ним и с другими. Клуб. О Господи! Быть доведенным до того, чтобы рассматривать возможность более тесных связей с этими негодяями.
Но я пойду. Я выслушаю, что они скажут, хотя, боюсь, на сей раз речь пойдет не о вложении денег, а о более серьезной интриге, к участию в которой они хотят привлечь и меня.
69 
