Особенно,... 
249 
– Один единственный раз, – сказала она с холодным презрением, – ты сделал сам свою грязную работу. Ты был таким храбрым, овладевая ребенком, унижая ребенка, побеждая ребенка. Ты должен гордиться этим воспоминанием. Удивительны воспоминания, которые хранят некоторые люди; злые люди бережно хранят воспоминания, которые вызвали бы кошмары у большинства людей и повергли бы их в пучину стыда и ненависти к себе. Но только не тебя; у тебя нет стыда, ты любишь самого себя за то, что делаешь. И думаешь, что никто не может остановить тебя или хотя бы помешать тебе, потому что ты сообразительнее остальных. Но ты не сообразителен, ты только хитрый. И поэтому семья взяла над тобой верх.
Винс направился к ней.
– Сука, – повторял он. – Сука, – повторял он монотонно, как псалом. – Сука. – Он шел, задыхаясь, еле сдерживаясь, чтобы не прыгнуть на нее и не обхватить руками ее горло. – Все это болтовня, нет аудитории, чтобы послушать твою ложь. Ты этого ждала, тебе нужна бы публика, чтобы ты выболтала всем то, что меня могло бы побеспокоить. Вся эта чепуха – убийство, динамит, фуникулер – ничего не значит; она тебе потребовалась, чтобы зацепить Чарльза. Ты стараешься уничтожить меня, как пыталась и раньше; только об этом ты и думаешь. Но кто поверил бы дешевому адвокатишке в сравнении с сенатором США? Тогда ты привлекла семью на свою сторону со всем остальным дерьмом. Послушай, ты, сука, то, что я делал с тобой...
Чарльз закрыл глаза, он похолодел, его затошнило. Он поверил Анне; он знал, что Винс лжет. Но теперь сам Винс говорил это. Чарльз как бы слышал голос Винса, угрожающего Анне; видел Винса, насилующего ее... Чарльз наклонился, подумал, что сейчас его вырвет. «Я не могу, – собрался он с силами. – Не могу казаться слабым, не могу дать Анну в обиду». Он выпрямился.
Винс продолжал говорить.
– Ты не была ребенком, ради Бога, ты бегала за мной, ты хотела этого. Но ты решила, что тебе это не нравится – холодная сука, Боже, какая ты была холодная – и ты ждала, чтобы использовать это против меня с тех самых пор, следя за мною, чтобы выбрать верное время и попытаться уничтожить меня.
Анна отрицательно покачала головой.
– Ну, тогда когда? – Это слово раздирало его. – Когда, ты, сука? Когда?
Она снова покачала головой.
– Я сказала тебе, что не сделаю это.
– Зато я сделаю, – резко прозвучал голос Чарльза. Анна посмотрела на него с тревогой в глазах. Винс обернулся, оказываясь лицом к лицу с Чарльзом, продолжая вопить.
– О чем, черт побери, ты говоришь?
– Я всем расскажу, – сказал Чарльз. Во рту чувствовался кислый вкус, но голос у него был ровным. – По каким бы причинам Анна не хотела держать это в тайне, то ее причины, а не мои. А я считаю, что пора прекратить скрывать эту историю.
Анна напряженно смотрела на него. Он не сделал бы ей этого, она знала, что не сделал бы. Но нельзя было утверждать с полной уверенностью, если судить по его лицу и голосу. Она подумала, что, наверное, он блефовал, но если она не была абсолютно уверена, то Винс тем более. «Он молодец», – подумала она с гордостью. Такой же хитроумный, как Винс. Может быть, даже лучше. Чарльз не смотрел на нее, устремив глаза на Винса.
– Дерьмо собачье, – выругался Винс, но голос у него стал тонким. – Если она не хочет говорить об этом, то и ты не должен.
– Я это сделаю вместо нее, – заявил Чарльз. – Боже мой, я не могу сидеть и смотреть, как тебя выбирают президентом. Как мог бы я допустить даже попытку с твоей стороны?
Винс почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Об этом он никогда не думал.
– Какое дело политикам до этого? – выкрикнул он. – Это семья сводит со мной счеты; благодаря мне вы приобрели такое положение, какого у вас никогда не было. Чем выше я окажусь, тем лучше для вас. Ты делаешь большую глупость, не учитывая этого.
– Я уже сделал много глупостей, в основном, в отношении тебя, – ответил Чарльз. – Мне не нужно то положение, которое ты обещаешь, Винс; для меня и моей семьи это означает лишь одни неприятности. Я не собираюсь сводить с тобой счеты. Чего я хочу, так это не подпускать тебя к Белому дому. Вот и все. И у меня есть средства, чтобы добиться этого. Я обнародую историю Анны, остановить она меня не сможет и постепенно научится жить с этим. А я подкину репортерам случай с шоссе, и то, как ты манипулировал славным парнем из Управления по охране окружающей среды, чтобы создать в Тамараке больше трудностей, чем должно было быть. И я расскажу им все, что мы узнали о загрязнении резервуара, о фуникулере, в том числе и о вагончике, который должен был упасть на землю и о том, кто там находился. Даже лучшие газеты не отказываются от сенсационных предположений, ты ведь знаешь; самое лучшее, что случается в их жизни можно определить, как «утверждение без особых оснований». Им даже не нужно делать выводов, читатели сделают это за них и назовут твое имя. Ты долго издевался над этой семьей, Винс, почему бы не сделать факты общеизвестными?
249 
