Особенно,... 
32 
– Привет, киска, – сказал он Доре, подбрасывая ее кверху. – Как ты провела день? Я получу свой поцелуй?
Дора хихикнула.
– Я не могу поцеловать тебя отсюда.
– Ну, ладно, – Винс опустил дочь пониже, ее личико оказалось совсем рядом с его лицом. На какой-то миг ему показалось, что в этих глазах и форме рта есть сходство с Анной, но, разумеется, знал, что ничего подобного не было. Доре только пять лет, а Анна женщина. Он позволил Доре оставить на его щеке влажный поцелуй, потом опустил ее вниз. – Где мама?
– Наверху. Она делает уборку в шкафах. И занимается этим весь день.
– Весенняя уборка, – сказал развеселившийся Винс. «Хорошая жена», – подумал он. По той или иной причине она не разговаривает с мужем, но старается, чтобы дом был в порядке.
– Останься здесь внизу, Дора, я хочу поговорить с нею. Посмотри телевизор или еще что-нибудь.
– Ничего не показывают.
– Тогда займись чем-нибудь. Я не хочу, чтобы ты мешала нам.
Рита была в своей гардеробной. Все зеркальные дверцы шкафов на одной стене и зеркальные выдвижные ящики на другой были распахнуты. Одежда лежала кучами на полу и на двух бархатных стульях перед чередой зеркал в глубине комнаты. Пышная белокурая красавица Рита десятки раз отражалась в зеркалах – бесконечная череда Рит – в то время как она сортировала, придирчиво осматривала, складывала и аккуратно раскладывала их одежду. Нет, не их одежду, заметил Винс. Только свою.
Он сделал вид, что не обратил на это внимание.
– Я хочу поговорить с тобой. В кабинете.
– Я занята, – она рассматривала пуговицу.
– Ты можешь сделать это потом. Черт побери, не можешь же ты вечно отказываться говорить со мной. Кое-что произошло, нам нужно принять решение.
– Я уже это сделала, – она сняла с вешалки блузку и завернула ее в шелковую бумагу. – Сегодня вечером я уезжаю отсюда. Я и Дора.
Винс отступил назад.
– Отсюда? Что это значит?
– Это значит, что я ухожу от тебя, – она коротко взглянула на него, и зеленые глаза скользнули по его лицу, полные, глянцевитые губы были надуты, чувственно, как он все еще считал. Густая волна платиново-белых волос, доходила почти до талии, а фигура была округлой и пышной, с изгибами, в которые мужчина мог спрятать свое лицо и чувствовать себя одновременно возбужденным и утешенным. Винс, который всегда насмехался над ее «куриными мозгами», как он выражался, и в течение двух лет был увлечен Анной, все еще не мог оторваться от мягких округлых форм своей жены.
? Я ухожу, – сказала она. – Что еще это может значить?
? Ты никуда не пойдешь. Ты что, с ума сошла? У тебя есть дом и ребенок, есть муж, и ты останешься там, где тебе следует быть, – он улыбнулся и взял ее за руку. ? Вчера вечером ты расстроилась, дорогая, все мы расстроились. Но ты была великолепна, поддержала меня и все сказала правильно. Я кое-что купил тебе сегодня и собирался отдать тебе за ужином. Я думал, мы пойдем в «Ле Перроке».
Она оттолкнула его руку.
– Мне не нужны никакие подарки и мы не пойдем ни в какие модные рестораны. Тебе следует поэкономить деньги, Винс. Мы с Дорой будем стоить тебе дорого. Это квартира и еще нам нужно купить...
– Какая квартира?
– Которую я сняла в Чикаго. Она на Лейк Шор Драйв, очень симпатичная. Но нам придется заплатить за новую мебель; у них там невероятная рухлядь. И потом летний лагерь для Доры и ее обучение в Латинской Школе.
– Дерьмо собачье. Ты сошла с ума. Ты никуда не поедешь и ясно, как день, что никуда не возьмешь Дору. Она моя и никто ее у меня не отберет.
Рита снова повернулась к кучам одежды.
– Мой адвокат говорит, что ты можешь поговорить с ним об этом.
Винс уставился на нее.
– Когда это ты была у адвоката?
– Сегодня утром.
– Зачем?
– Для развода. Боже мой, Винс, какой ты сегодня несообразительный. Ты всегда обвинял меня в тупости, но сам просто образец непонятливости. Не мог бы ты подать мне этот чемодан? Тот, что на верхней полке?
Винс издал смешок.
– Может быть и упаковать его для тебя?
– Нет. Я сама... О, ты находчив, – она пожала плечами и пододвинула к шкафу один из бархатных стульев, сбросив одежду на пол. – Я достану его сама.
Винс посмотрел на изгиб ее ног, когда она стояла на стуле. Он провел по ним рукой, ощутив прилив желания.
– Пойдем в другую комнату, там мы можем все уладить.
– Нет! Черт побери, Винс, не смей прикасаться ко мне.
Он просунул руку между ее ногами и попытался дотянуться до промежности.
32 
