Особенно,... 
104 
— Мое появление не должно служить поводом для вашего ухода. Не обижайте меня. Предлагаю вместе поужинать. — Обращаясь к Вале, протянул ей букет. — Малыш, возьми — это тебе.
— Спасибо, — Валя втянула носом аромат осенних цветов. Она любила астры. Мама всегда сажала их во дворе под окнами, вдоль длинного забора. Разноцветные, яркие, упругие шапки радовали глаз. Одновременно с цветочным запахом Валя уловила неприятный — алкогольный. Она не успела задать вопрос, как Вадим опередил ее.
— Представляете, сегодня меня хотели соблазнить! Совершенно открыто предложили сделать это, но я был непоколебим и даже испытал некое отвращение. Пришлось немного выпить коньяку, чтобы прийти в себя и осознать, что выбор сделан верный. Валюша, у тебя идеальный муж.
— Раньше ты говорил обратное.
— Так я ж себя недооценивал.
— И сколько раз тебя вот так будут пытаться соблазнить? — покусывая губу, спросила Валя.
— Бессчетно, дорогая. Но ты не уловила главного: мне никто, кроме тебя, не нужен!
Белов обнял жену, вдыхая запах свежести ее волос. В этот момент он действительно верил, что его жизнь сложилась окончательно и бесповоротно. Его уютному дому не нужна другая хозяйка. У них все будет хорошо, ведь им хорошо вместе. Ничего случайного не было в такой уже далекой встрече двух молодых людей. Жаркое лето, тяжелая сумка, жажда нового — все сыграло свою роль. Теперь они вместе — это главное.
Маковецкая смотрела на молодежь с умилением. Сердце замирало в ее груди, она словно сама ощущала обволакивающие потоки покоя, благополучия, которые кружили вокруг Вадима и Вали. Вероника Сергеевна осторожно вышла из комнаты и стала потихоньку одеваться. В комнате раздавались приглушенные голоса. Они словно не могли наговориться и вдруг, спохватившись, заметили, что остались одни. Белов вышел в коридор, застав Маковецкую уже в дверях.
— Мы так не договаривались, Вероника Сергеевна. Что за ребячество, честное слово, — с укором сказал Вадим.
— Неужели вы могли вот так уйти? — удивилась подошедшая Валя.
— Да, могла. Мне не хотелось разрушать тот ореол, который окутал вас, дети. Я думаю, вы поужинаете и без меня. Прошу вас, не уговаривайте. У вас порядок — и я спокойна. Больше и желать нечего. Целую и убегаю. — Она легонько пожала руку Вадима, послала воздушный поцелуй внучке и закрыла за собой дверь.
— Она такая хорошая, — вздохнув, сказала Валя. — Все-таки несправедливо, что таким людям выпадает в жизни столько страдать.
— Наверное, она получает компенсацию теперь. Как ты думаешь?
Валя согласно кивнула. Она была готова соглашаться со всем, чтобы он не говорил. Ей больше не хотелось плакать, грустить. Улетучились противные подозрения. Он здесь, с нею. Он смотрит на нее так, как она всегда хотела. Это и есть счастье. И даже запах коньяка не раздражал ее больше.
— Ты ведь голодный? — нежно спросила она.
— Не то слово, Валюша. Готов съесть слона.
— Пойдем, буду тебя кормить.
Вадим вымыл руки и зашел на кухню. Сел на свое место за столом и вдруг спросил:
— Валя, а ты всегда будешь вот так, с удовольствием, кормить меня, заботиться?
— Какой странный вопрос. Конечно, всегда.. — Валя поставила пред мужем тарелку вкусно пахнущего борща и нарезала свежую зелень. — Почему ты спросил?
— И когда родится малыш, ты ответишь так же?
— Господи, какие глупости в твоей голове. Я люблю тебя, люблю нашего ребенка. Когда он родится, я буду самой счастливой женщиной на свете! Мои чувства к тебе станут иными, я знаю, но меньше любить тебя я просто не смогу. Если бы ты мог хоть на миг почувствовать в себе биение новой жизни, ты бы никогда не задал такой вопрос.
— Значит, чтобы мы на все сто процентов поняли друг друга, мне надо сделать операцию по перемене пола.
— Опять ты переводишь все в шутку! Не надо, Вадим, не теперь.
Белов внимательно посмотрел, как Валя тяжело, грузно опустилась на стул напротив.
— Что, с каждым днем все веселее, малыш? — Сочувствие в его голосе было искренним.
— Ничего, ради такого стоит вытерпеть и большее.
— А ты ничего не ешь, — удивленно констатировал Вадим.
— Разгрузочный день у меня.
— Так вот чем ты занимаешься.
— В данный момент — мазохизмом. Потому что смотрю, как ты ешь борщ и чувствую, что могу задохнуться от слюны. Все, я ухожу в комнату. Прости, сегодня я тебе не компания.
— Я понял и все вам прощаю. — Вадим усмехнулся и снова принялся за борщ. Это даже хорошо, что он ел в одиночестве. Он неприлично громко чавкал, стучал ложкой. Белов был действительно очень голоден и решил пренебречь на время хорошими манерами.
104 
