— Ну, что у вас тут за балаган? — Он притворился суровым, насупился и увидел, как удивленно уставились на него сослуживцы. Изменив выражение лица, покачал головой. — Двадцатый век на дворе, а вы как дикари. Что за ругательства я слышу, едва подойдя к дверям? Кузьмич, твой ангельский голосок спутать трудновато.
— Фантазируем, — развел руками Иван Кузьмич. — Рисуем картины райской жизни с появлением компьютера. Катерина у нас человек бесстрашный, молодой. Она с ним быстро разберется, в один момент.
Ермолов грустно улыбнулся, подумав, что даже с этой железной коробкой легче найти общий язык, чем за всю жизнь с дорогим сердцу человеком. Справедливо ли это?
О справедливости думал и Вадим по дороге в Горинск. Только его сомнения вращались не вокруг неразделенной любви, а вокруг призрачности людского благополучия, счастья. Бледное лицо Степаниды стояло у него Перед глазами, размытым призраком нависая над лобовым стеклом. Повороты разбитой дороги сменяли друг друга, а ее серые, потухшие глаза смотрели, не мигая, грустно, устало. Белов не был медиком, но сразу понял, что она больна. Чем — это вопрос, который не решается мгновенно. Однозначно — она нуждается в отдыхе и обследовании. Первое впечатление Вадима о ней было совершенно противоположно тому, сегодняшнему. Тогда от нее исходила энергия жизни, а теперь ледяное дыхание отчаяния. Хорошо, что Валя не видела ее такой. Нужно только по приезде домой твердо и уверенно отвечать на ее вопросы. Она стала такой впечатлительной последний месяц. Плакала, когда он сказал, что не возьмет ее с собой в Смирновку.
— Пойми, Валюша, я не могу брать на себя такую ответственность. Врач говорила, что тебе вообще лучше провести несколько дней под наблюдением в стационаре.
— Я не выношу больниц, — слезы полились у нее из глаз. Вадим устало вздохнул, допивая кофе. С каждым днем общаться с женой становилось все труднее. Она на глазах превращалась в слишком непредсказуемую особу. Белов утешал себя тем, что это пройдет.
— Не веди себя как ребенок. Скажи спасибо Веронике Сергеевне, она, словно наседка, спрятала тебя под крыло и оберегает как может. Если бы не ее вмешательство, кто стал бы тебя слушать? Здесь речь идет о здоровье малыша, а ты думаешь о своих «хочу-не хочу»! Не разочаровывай меня, Сергеевна.
Валя обиженно поджала губы и начала нервно мыть посуду. Она слишком тщательно вымывала свой стакан после сока. Вадим подошел сзади и поцеловал ее в изгиб шеи.
— Надеюсь застать тебя в прекрасном расположении духа, когда вернусь, — прошептал он и поспешил поскорее одеться и выйти из квартиры. Валя только прислушивалась к звукам из прихожей, а потом вздрогнула от громкого звука закрываемой двери. Конечно, она понимала, что Вадим прав. Но даже ему она не хотела признаться, что боялась оставаться дома одна. Последнее время она ощущала беспричинный страх, чувство постоянной напряженности. Наверное, этим объяснялось высокое давление, которое настораживало врача, наблюдавшего за ней. Валя была готова везде следовать за Вадимом, и несколько раз ей удавалось уговорить его взять ее с собой на деловые встречи. Правда, ей пришлось ходить по близлежащим магазинам, пока он вел переговоры с партнерами, обсуждал поступающие предложения. Она с удовольствием жевала взятые с собой бутерброды, сидя на лавочке. Она наблюдала за прохожими, отмечала про себя, кто ей нравится, кто нет. Хотя это не имело никакого значения, только помогало коротать время в ожидании Вадима. Он появлялся неожиданно, и они продолжали свой путь или ехали домой, в зависимости от обстоятельств.
Получив нагоняй от Маковецкой, Белов решил поставить крест на совместных поездках. Он категорически велел Вале находиться дома, заниматься собой.
— Привезу тебе Степаниду Михайловну для компании и спокойствия, — говорил он последнее время. Почему-то ему казалось, что это самый реальный выход из создавшегося положения. Однако так он думал до сегодняшнего дня. Теперь нечего и ждать, что бабушка Стеша приедет к ним. Оставалось надеяться на то, что ее болезненное состояние не вызвано какими-нибудь слишком серьезными причинами. Какая глупость гадать, когда нужно просто посетить врача.
Белов понял, что надо менять тактику по отношению к Веронике Сергеевне. Она более всех принимала близко к сердцу изменения, происходящие в их семье. На нее можно было положиться. Она безотказно выполняла любые прихоти Вали. Хотя они были сущей безделицей, но все-таки. Почувствовав себя не одинокой, Маковецкая пыталась выплеснуть всю накопившуюся за долгие годы теплоту. Благо был прекрасный повод — беременность Валюши. Вечно куда-то спешащий Вадим перестал отпускать колкости в адрес появившейся родственницы. Он решил, что в жизни все компенсируется: отсутствие матери нашло замену в виде всемогущей, доброй, энергичной бабушки. Белову даже стало совестно за то, что раньше его так раздражали отношения Вали и Маковецкой. Он называл это идолопоклонничеством со стороны жены, а потом понял, что их тянула друг к другу родная кровь. И как ни банально это звучит, ее голос часто оказывается сильнее любых объяснений и доводов рассудка.