Особенно,... 
33 
— Итак, вернемся к правилу номер три: никогда не показывай им, где ты живешь. Ни одна девушка не должна сюда войти. Это может все испортить.
— Они и так сюда сейчас не приходят, — признался Джон. И очень жаль, что это так. Вид был эффектный. — Даже моя мама.
Он и сам не много времени проводил здесь. Он постоянно работал.
— Кроме того, ты не ходишь к ним домой. Следуй моим советам, и ты будешь к ним ходить. Ты заслуживаешь того, чтобы заполучить женщину своей мечты.
— Конечно, заслуживаю, но ты же меня не любишь.
— Точно. Но теперь ты получишь все. — Трейси помолчала. — Забавно. Ты добился таких успехов на работе, но терпишь полный крах в личной жизни. А я ничего не могу достичь на работе.
— А твоя личная жизнь в порядке? Ты меня извини, но и твоя карьера, и твой приятель оставляют желать лучшего.
Трейси бросила на него в ответ убийственный взгляд. Джон пожал плечами и пошел к холодильнику.
— Выпьешь что-нибудь? У меня есть клюквенный сок и клюква с яблоком. Знаешь, это очень полезно для мочевыводящих путей. Кажется, у меня еще есть…
— Стоп! — Трейси вскочила с дивана и подошла к нему. — Правило номер четыре: никогда ничего им не предлагай. Пусть предлагают они. Это ключ ко всей интриге. И никогда не употребляй таких слов, как «мочевыводящие пути», если ты не уролог и не гинеколог. — Она взялась за отвороты его куртки. На мгновение — очень краткое мгновение — Джону показалось, что она собирается его поцеловать. Или ударить головой. — Они будут сами просить тебя лечь с ними в постель.
— Они? Их будет много? — спросил он и заметил, что его голос звучит на октаву выше обычного.
Трейси не обратила внимания на его вопрос, потянула за отвороты и содрала с него куртку.
— Ну, не сразу, — ответила она. — В старших классах.
Трейси точным броском отправила куртку в мусорную корзину.
— Зачем? — запротестовал Джон, но живо вспомнил ее жесткие инструкции.
— Никаких спортивных курток. Никогда. Никакой клетки, никакой шотландки. Только однотонные вещи. И только темные. Для начала мы возьмем на вооружение подход Генри Форда: «Любой цвет, который вам нравится, если он черный».
— Черный? Но я никогда…
Джон оборвал себя на полуслове.
— Отлично, — быстро согласился он.
Трейси обошла вокруг него медленно и сосредоточенно, как офицер, инспектирующий строй.
— Где тебя так подстригли? — спросила она.
— У Логана.
— Никогда больше не ходи туда, если только не соберешься его отлупить. Стефан сможет все исправить. Я его упрошу.
Трейси опустила взгляд на его ноги.
— Выброси свои слаксы и забудь дешевые молодежные тряпки.
Джон отчаянно пытался запомнить то, что она говорила, стараясь в то же время не выглядеть обиженным. Как ему не хватало органайзера!
— Понимаешь, если ты будешь все это носить, женщины от тебя будут только засыхать.
— Что это значит?
Большие глаза Трейси стали еще больше.
— Это говорят о женщинах в том же смысле, когда о мужчинах говорят «опасть». Некоторые вещи действуют на нас отталкивающе.
— Слишком много информации сразу. — Джон попытался понять, что же осталось от его гардероба, если осталось хоть что-то. — Тогда где мне брать одежду?
— Ты должен носить или стильные штучки с барахолки, или роскошные вещи из итальянских бути-ков, — заявила Трейси. — А еще лучше их смешивать. Давай просмотрим твой гардероб.
Она кинулась к стенному шкафу и раскрыла его. Джон последовал за ней. Вещи были методично развешаны по цветам. Отдельно клетка, отдельно полоска, соответственно от темной до светлой гаммы. Трейси двигалась по проходу между вешалками, как автомат, скашивающий солдат противника. Она сняла с вешалки первую спортивную куртку и швырнула на пол.
— Нет!
Она сняла следующую и тоже бросила.
— Нет и еще раз нет!
— Но что плохого в полоске?
Трейси проигнорировала этот жалобный крик. Она только бросила на Джона уничтожающий взгляд, который должен был означать: «А что в ней хорошего?» Она открывала один за другим ящики комода и энергично рылась в них. На секунду Джон запаниковал: вдруг там окажется что-нибудь… Но у него не было времени подумать над этим, так как Трейси швырнула ему черный пуловер с вырезом лодочкой и джинсы, а затем, отчаявшись, принялась расстегивать ремень собственных брюк. Джон съежился.
— Нет! Только не ремень! Разве за плохую одежду людей бьют?
33 
