Последние отзывы

  67  

— А черт его разберет, — раздраженно отвечает Эттлинг.

— И хрен ли мне тогда от него толку? — злится Милтон.

— Ich will nach hause^[11]. Bitte, ich will nach hause, — твердит мальчик.

— Заткнись! — рявкает Милтон. — Все равно мы ни слова не понимаем. Так он там один был?

Последняя фраза обращена уже к Уиллу.

— Вроде бы, — отвечает Уилл. — Там окоп кончается. Куча тел, но живой вроде бы он один.

— Наверное, лучше его связать, — предлагаю я. — Мы сможем взять его с собой, когда двинемся дальше.

— Взять его с собой? — переспрашивает Милтон. — Это еще зачем?

— Затем, что он военнопленный, — говорит Уилл. — А что мы, по-твоему, должны с ним сделать? Отпустить?

— Бля, еще чего, отпускать его. Но обуза нам тоже не нужна. Давайте отделаемся от него прямо тут, и все.

— Ты прекрасно знаешь, что так нельзя, — резко обрывает Уилл. — Мы не убийцы.

Милтон смеется и оглядывается кругом, указывая на лежащих мертвых немцев: их тут десятки. Мальчик-немец тоже на них смотрит, и я вижу по его глазам, что он узнает их — это были его друзья, а теперь он остался один-одинешенек. Как бы ему хотелось, чтобы они ожили и защитили его.

— Was habt ihr getan?^[12] — спрашивает мальчик, глядя на Уилла, в котором, похоже, видит главного защитника, раз это Уилл его нашел.

— Тихо, — говорит Уилл, качая головой. — Сэдлер, посмотри кругом, нет ли веревки.

— Бэнкрофт, да не будем мы его связывать! — сердится Милтон. — Не строй из себя исусика. Это даже не смешно.

— Не тебе решать. — Уилл повышает голос: — Я взял его в плен, ясно? Я его нашел. Я и буду решать, что с ним делать.

— Mein vater ist in London zur schule gegangen^[13], — говорит мальчик, и я гляжу на него, всем сердцем желая, чтобы он молчал, потому что его мольбы лишь ухудшают дело. — Пиккадилли-Серкус! Трафальгарская плошать! Букингемски тфорец!

Он выкрикивает эти названия с фальшивой бодростью.

— Пиккадилли-Серкус? — удивленно переспрашивает Милтон. — Трафальгарская площадь, бля? О чем это он?

Безо всякого предупреждения Милтон отвешивает мальчику оплеуху — такую сильную, что у того изо рта вылетает гнилой зуб, у нас у всех зубы гнилые, и падает на лежащее рядом мертвое тело.

— Господи, Милтон, ты что, спятил? — Уилл делает шаг к нему.

— Он немец, скажешь — нет? Противник, черт бы его побрал. Ты что, не помнишь, какой нам дали приказ? Противников мы убиваем.

— Только не тех, которых взяли в плен, — не сдается Уилл. — Именно этим мы отличаемся от них. Или должны отличаться. Мы уважаем человеческое достоинство. И человеческую жизнь.

— А, ну да! — кричит Эттлинг. — Я и забыл, твой папаша ведь священник? Ты, Бэнкрофт, как есть алтарного вина перепил.

— Захлопни пасть, — парирует Уилл, и трус Эттлинг повинуется.

— Слушай, Бэнкрофт, — говорит Милтон. — Я не собираюсь с тобой спорить. Но выход только один.

— Уилл прав, — соглашаюсь я. — Мы сейчас свяжем этого парня и отдадим сержанту Клейтону, а тот пускай уже сам решает, что с ним делать.

— Сэдлер, тебя вообще кто-нибудь спрашивал? — насмешливо кривится Милтон. — Чего еще от тебя ждать, бля. Ты вечно Бэнкрофту в рот смотришь.

— Заткнись, Милтон. — Уилл надвигается на него.

— Не заткнусь! — рявкает Милтон, глядя на нас так, словно готов смахнуть обоих одним движением, не задумываясь, как только что ударил мальчика-немца.

— Bitte, ich will nach hause, — снова говорит мальчик. Голос его испуганно срывается.

Мы все трое смотрим на него, а он очень медленно, осторожно подносит руку к нагрудному карману гимнастерки. Мы, заинтригованные, смотрим. Карман такой маленький и плоский, что в нем как будто ничего и нету, но немец вытаскивает небольшую карточку и протягивает нам; рука у него дрожит. Я первым беру фотографию и гляжу на нее. Мужчина и женщина средних лет улыбаются в камеру; между ними стоит маленький светловолосый мальчик, щурясь на солнце. Лица различить трудно — фотография очень зернистая. Она явно очень давно живет у него в кармане.

— Mutter!^[14] — произносит он, указывая на женщину на фотографии. И на мужчину: — Und vater^[15].

Я смотрю на фотографию, потом на него, а он с умоляющим видом оглядывает нас всех.

— В бога душу мать! — кричит Милтон, хватает мальчика за плечо и дергает к себе, одновременно отступая на несколько шагов, так что они оказываются на противоположной стороне окопа от нас с Уиллом и Эттлингом. Милтон выхватывает из кобуры пистолет Клейтона и взводит курок, проверяя, заряжен ли пистолет.

  67