133 
Окруженная ослепительным светом канделябров, отражавшемся на паркете, улыбками и комплиментами, Стефания пыталась представить себе сестру, сидящую в Эванстоне, чтобы спасти семью Стефании и ее брак. Она опустила глаза на белоснежное шерстяное платье «шалис», которое выбрала из гардероба Сабрины для этого вечера, и подумала, что в Эванстоне бедняжка сестра вынуждена довольствоваться синими потертыми джинсами. Стоит, наверное, сейчас в них на кухне и готовит ужин.
«Я ей обязана решительно всем, — подумала Стефания. — Ровным счетом всем».
Она взяла с трюмо аиста и провела пальцами по его гладкой, глянцевой поверхности. Какие тонкие линии крыльев, перьев, когтей… Даже маленькая рыбка в клюве. Оливия думала, что этот аист — настоящее произведение искусства, как сказал Антонио. На вечере у Александры Майкл говорил ей что-то о фальшивках. И о леди Оливии Сабрина предупредила ее о том, чтобы она пока ничего не покупала у человека по имени Рори Карр, так как он-де может заниматься подделками.
Стефания почувствовала, как внутри нее поднимается сильное волнение. Итак, Сабрина купила фарфор у Рори Карра. По крайней мере, одним из купленных предметов являлся мейсенский аист. Он был продан Оливии Шассон. Аист, которого Стефания сейчас держала в руке, очень походил на мейсенские вещи. Возможно, это работа Кандлера… Она перевернула фигурку, чтобы увидеть роспись мастера на донышке. Так и есть. Аист был совершенен. Настолько совершенен, что казалось, будто у него трепетали перышки на крыльях. Не удивительно, что Сабрину удалось обмануть.
Антонио сказал, что пришло время вернуть мейсенского аиста назад. Она могла это сделать вместо Сабрины. Она уже держит его в руках… Но как ей вернуть аиста? Каким образом? Она не могла сказать Оливии, что это подделка: тайны такого уровня имела право разглашать только сестра. Она не могла унести его, сославшись на необходимость исправить какой-нибудь дефект, ибо никаких дефектов не было, что увидел бы каждый. Она не могла украсть его, так как статуэтка была слишком большой для этого, а дом был наполнен людьми. И, тем не менее, ей казалось, что она должна обязательно придумать какой-нибудь способ до окончания выходных…
— Сабрина! Я так рада, что и ты здесь! Стефания даже вздрогнула. Подлетевшая неизвестно с какой стороны леди Рэддисон прокричала свое приветствие прямо ей в ухо. Роза была худющая и тонкая, как и ее гнусавый голос. На лице выделялись угловатый и хрящеватый нос и острый, подрагивающий подбородок. Единственным ее достоинством были глаза, и, чтобы подчеркнуть их красоту, она навела на них густой макияж. Оглядев ее с ног до головы, Стефания решила, что леди Рэддисон похожа на исхудавшую панду.
— Когда ты на днях сообщила мне об удавшейся покупке, я, признаюсь, изумилась, но не успела надлежащим образом отблагодарить тебя. Кстати, теперь я уверена, что ты не поверила тому глупому слуху…
— Глупому слуху? — перебила ее Стефания, а сама подумала: «Ну, давай же, давай! Выкладывай!»
— Увы, есть еще люди, призвание которых — устранить своим ближним разного рода неприятности.
— Но только не моя Розочка, — приятным голосом подхватил реплику леди Рэддисон бесцветный мужчина, появившийся за ее спиной. — Моя очаровательная женушка источает исключительно доброту и ласку. Я прав, дорогая?
— Питер всегда мнит себя интересным, — прошептала Роза.
— Поэтому она и удивляется, дорогая Сабрина, — не обратив внимания на слова жены, продолжал ее муж, — как так получается, что ты избегаешь ее? Неужели и по прошествии четырех лет ты все еще помнишь, что подслушала, как Розочка прохаживалась насчет твоего доброго имени на балу у Андреа Вернон?
— Подслушала… — без эмоций повторила Стефания.
— Питер несносен, просто несносен! — вскричала Роза. — Дорогая Сабрина, мы никогда и не думали обвинять тебя в грехе подслушивания! Твоя подруга Александра как-то недавно упомянула, что в тот вечер — о, как это было давно, — ты проходила недалеко и услышала, как мы выражали нашу печаль по поводу того, что ты и Дентон…
— Когда ты говорила, — вмешался опять Питер, — что Сабрина вышла за Дентона только из-за того, что у него все есть. Но ты, Сабрина, разумеется, незлопамятна на такие глупости, правда? Розочка, она ведь незлопамятна, да?
Роза вытянула шею.
— У Сабрины небеспредельное терпение, Питер. Твоя грубость задевает ее. Если бы она поверила в ту ложь, она бы не стала так за меня сражаться на аукционе! Ты ведь сражалась, Сабриночка?
133 
