168 
— Я бы приняла ее всерьез, но только если меня попросит Гарт.
Фредди удивилась:
— А зачем же еще вы здесь?
— Осмотреться. Чтобы на нас взглянули. Почему вы все считаете, что все уже решено? Разве нельзя подумать?
— Послушай, лапочка. Я не знаю, что тебе сказал твой муж, но он здесь не ради беседы. Это официальное собрание, чтобы мужчины обсудили детали работы и чтобы мы удостоверились, что твое сердечко трепещет от радости стать одной из нас. Насколько я слышала, вы переезжаете сюда после окончания этой учебной четверти.
Сабрина почувствовала, что ее предали. Гарт не сказал ей, что все решено. Действительно ли он согласился на эту работу, не обсудив ничего с ней? Они всегда все обсуждали.
— Эй, — сказала Фредди. — Все в порядке. Проигнорируй Ирму. Она только небольшая деталь пейзажа. Хотя я бы тебе кое-что предложила. Чтобы облегчить жизнь, когда вы переедете к нам, продолжай притворяться перед ней так же, как тогда в Чикаго. От тебя потребуется выполнить несколько обязательств: давать обеды с нужными гостями, несколько ленчей, организовать пару благотворительных мероприятий, несколько раз появиться по команде на приемах у Ирмы — придется с ней ладить. А остальное время можешь быть самой собой. Пока держишься в рамках приличий, можешь делать так, как пожелаешь, и с тем, с кем хочешь. Не такая уж плохая жизнь, знаешь ли.
— Знаю. — Сабрина встала и поправила юбку. Стефания справится с этим. Она сможет быть тем, что ждет от нее Ирма, не выходя из себя, но и не затерявшись в их маленькой группе, как Энджи и даже Фредди. Стефании понравится жить здесь. Сабрина поблагодарила Фредди:
— Вы дважды спасли меня, я вам очень признательна. Но теперь, думаю, мне надо самой исправлять положение.
Вернувшись в столовую, она принесла извинения:
— Так нехорошо с моей стороны… слишком много новых впечатлений… ленч был великолепен… беседа такая приятная…
Ирма поднесла руку к безупречно гладким волосам и пригладила их.
— Мы принимаем ваши извинения. Мой муж полагает, что ваш муж будет ценным приобретением для лаборатории. А теперь не совершить ли нам небольшое путешествие?
Они объехали город, осмотрели новую школу, посетили больницу, в которой Ирма была главой добровольных помощников, остановили машину на берегу Лонг-Айленда и понаблюдали за парусниками, напомнившими Сабрине о доме. Затем вернулись к главному зданию лаборатории Фостера, захватили Гарта и прочих мужей и отправились обедать в клуб, чтобы Сабрина и Гарт могли познакомиться с теми людьми, которых обязаны, были знать.
Позже, когда лимузин вез их к отелю «Плаза» в Нью-Йорке, где они проведут ночь, прежде чем сесть на утренний самолет, на Чикаго, Гарт взял Сабрину за руку.
— Кормили, поили и говорили комплименты. На ужин утка. А ты что ела?
— Индейку. Пересушенную, потом утопленную в соусе.
— А на обед омар. А что у вас было на десерт?
— Ореховый мусс с малиновым пюре.
— Как ты думаешь, профессора всегда так питаются, когда приезжают в Коннектикут?
— Как ты думаешь, их жены всегда выслушивают лекцию о том, как отсталые жители средних штатов могут освоить красивый стиль жизни Восточного побережья, когда приезжают в Коннектикут?
— Это интригует. Кто читал лекцию? Она описала ленч, не пытаясь себя оправдать.
— Я тебе ничуть не помогла. Но если Фредди была права и ты уже решил…
— Не решил. — Гарт по-прежнему держал ее за руку. Теперь он прикрыл их руки второй рукой и повернулся к ней лицом. — Я согласился приехать сюда, потому что считал, что это нам необходимо. Я никогда не стал бы принимать решения без тебя. Мне кажется, — осторожно продолжил он, — что, дав по Ирме Каллен залп из обоих стволов, ты, возможно, говорила, что не хочешь моего согласия на эту работу.
Сабрина закрыла глаза. Вся ложь, все обманы, вся вина и неразбериха чувств последних пяти недель воздвигли между ними стену, которую она не могла разрушить. «Любимый мой, я хочу помочь тебе. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Но я должница перед Стефанией». Ее руке было тепло между его двух рук.
— Гарт, это твое решение. Я не могу принять его за тебя.
Усталый и подавленный, он убрал руки. Если ей теперь все равно, что он будет делать, значит, она не планирует будущего. И все же она любит его. Он видел это по ее лицу, слышал в ее голосе. Она любит его.
Но она все равно отталкивает его. Они так часто приближались к теплу, к любви, к разделенным чувствам — и она отступала, отворачивалась. Все эти упущенные возможности поговорить… Как будто она боится, что если прислушается к нему, то поддастся — его уговорам или своим чувствам — и не сможет самостоятельно принять решение, уйти или остаться. Как, черт подери, может мужчина с этим бороться? А он, конечно, намерен бороться. Он сказал ей тогда в саду, что смирится с ее решением. Но это абсурдно. Гарт будет бороться за то, чтобы удержать ее. Но пока он не поймет, почему она специально отстраняется от него, почему она отказывается его любить, почему она не перестает зорко следить за детьми, он не сможет решить, с чего начать, или предвидеть, чем все кончится.
168 
