Особенно,... 
41 
– А еще говорят о потерянном поколении! – восхищенно произнес он. – Такая светлая голова и природная красота – удивительно редкое сочетание. Родители могут гордиться вами, Ниночка.
– Мама, у меня одна мама, – ответила Нина. – Она мечтает о самом лучшем для меня.
– Как любая любящая мать.
– Да, вы правы.
– Но, возвращаясь к английскому, – резко сменил тему Геннадий Иванович. – Я могу показать вам удивительные вещи. У меня дома есть нечто, что заинтересует вас. Вы не будете разочарованы. Соглашайтесь.
Он пообещал показать уникальное издание Голсуорси и Драйзера на английском языке, а она почему-то решила прихвастнуть, что легко будет читать с листа.
Весь вечер до поездки к нему домой Геннадий Иванович выглядел расстроенным. На вопрос Нины о причинах ответил, что назначил встречу в этом кафе не только Нине, но и человеку, непосредственно занимавшемуся отбором девушек. Тот должен был записать для себя паспортные данные девушки, посмотреть ее аттестат, мимоходом проверить знания английского и, в конце концов, оценить внешние данные. Но этот важный человек, конечно же, не пришел. Нину не смутил тот факт, что такие вопросы почему-то должны решаться в полумраке кафе, а не в официальном заведении. Она совершенно попала под влияние Геннадия Ивановича, даже утешая после того, как стало очевидно, что никто больше не придет.
– Не огорчайтесь, Геннадий Иванович. Занятой человек – не смог распределить свое время нужным образом. В следующий раз получится наверняка, – улыбаясь, говорила Нина, а Геннадий Иванович только безнадежно махнул рукой.
– Ну ни на кого нельзя положиться. Сам не сделаешь – никто не сделает! – недовольно сказал он, наливая в бокалы шампанское. Его бокал был пуст, а Нина едва притронулась к напитку. Он удивленно поднял брови: – Вам не нравится шампанское?
– Спасибо, но я вообще не пью ничего крепче минеральной воды.
– Вот это да! Но бокал искристого напитка исключительно для настроения, вопреки принципам, один раз, прошу вас!
– Не уговаривайте. Я никогда не пила, вдруг я стану глупой и излишне говорливой.
– Женщинам идет болтливость, особенно чуть хмельная. Это придает им особенное очарование.
– Ага, и возвышает мужчин до небес – мол, какие дуры. И так мелют что ни попадя, а тут…
– Вы меня окончательно покорили, Ниночка, – раскатисто смеясь, проговорил Геннадий Иванович. Его тело сотрясалось от безудержного смеха. Снова понадобился носовой платок, чтобы вытереть набежавшие слезы. – Во второй раз, между прочим.
Когда Нина приняла приглашение и согласилась на полчаса заглянуть к Геннадию Ивановичу домой, настроение его стало еще более приподнятым. Они доели десерт, выпив еще по бокалу шампанского. Нина почувствовала себя совершенно раскованно. Ей понравилось это состояние легкого опьянения. Оно каким-то невообразимым образом делало существующие проблемы менее острыми, отодвигало их, размывало. Нина не отказалась от последнего тоста «за приятное знакомство» и, лукаво поглядывая на Геннадия Ивановича, поднялась вместе с ним из-за стола. Взяв его под руку, она с гордо поднятой головой шла через небольшой зал. Она заметила, что их провожали заинтересованные взгляды. Нина не стала задумываться, кому они предназначались. То ли завидовали ее расцветающей красоте и молодости, то ли вальяжности и нескрываемой уверенности ее спутника.
Поймав такси, он всю дорогу рассказывал о том, как в студенческие годы учил иностранные языки. За это его называли полиглотом, что очень льстило его самолюбию. Потом он вдруг посмотрел на часы и чуть настороженно поинтересовался, когда она обычно возвращается домой.
– Я уже не ребенок, – тряхнув головой, заявила Нина. Шампанское сделало ее решительной, забывшей о некоторых ограничениях, о которых говорили мама и тетя Саша. Все их предостережения казались ей наивной, никому не нужной перестраховкой. Сами настращают, а потом избавляйся от комплексов как хочешь. Нина кокетливо прищурила глаза и, глядя на Геннадия Ивановича, взмахнула длинными ресницами. – Сейчас только десять вечера. Через полчаса будет половина одиннадцатого – детское время. Я ведь к вам на полчасика…
Геннадий Иванович снова раскатисто засмеялся, ненароком прижимая Нину к себе. Она не нашла в этом движении ничего предосудительного, только улыбнувшись в ответ. Ее новый знакомый нравился ей тем, что вел себя не так, как это делали взрослые мужчины. Он не смотрел на нее свысока, не читал нотаций, не пытался во всем навязывать свое мнение. И это было совсем не похоже на то, как она проводила время со сверстниками – ей было с ними не так интересно, даже с Володькой при всей его неутомимой фантазии. Воспоминание о Панине на мгновение лишило вечер романтического ореола. Словно жизнь разделилась на две части. В одной детство, школа, Володька и его безрадостное будущее; в другой – самостоятельность, раскованность, работа, мужчины, любовь. Нина почувствовала готовность забыть о первой ради благополучия во второй.
41 
