Особенно,... 
133 
– Это вы поставили, – заключил Ник.
– А как же, – согласилась Сибилла. – Мы сняли это на следующий же день после катастрофы. Но там и в самом деле была девушка, которая плыла к берегу, она даже сняла одежду перед тем, как прыгнуть. Ну, юбку, по крайней мере. Потом ее подобрала какая-то лодка. Нам сказали, что это была рыбачья лодка с каким-то стариком – но мы же не могли снимать в таком эпизоде старика? Мы же не меняли историю целиком, только кое-какие детали. Отклик на этот эпизод был очень даже положительный.
Тем временем перед Ником развертывалась на экране следующая эпопея, на этот раз о наводнении в Индии. В центре внимания теперь оказались разрушенные семьи и маленький мальчик, оставшийся сиротой, которого взяли к себе соседи, всегда мечтавшие о собственном ребенке. Опять последовала мини-драма, за ней еще одна, затем другая, бесконечный парад удовольствий, извлеченных из людских бедствий.
Они смотрели телевизор в молчании. Поначалу Ника это даже забавляло, но, когда передача стала близиться к концу, он почувствовал себя изможденным и усталым. Это было, пожалуй, хуже «Кресла…», таким же неуважением к зрителям, но он не был так удручен, как тогда, когда его что-то еще соединяло с Сибиллой; они разведены, и то, что она делала, никак не могло отражаться ни на нем, ни на его чувствах. И все же, когда пленка закончилась, и он встал, чтобы перемотать ее, он не нашел, что сказать.
– Тебе не понравилось, – с досадой бросила Сибилла.
– Да, такие новости не по мне, – согласился он. – И ты знала это еще до того, как показала мне это, Но, думаю, что кому-то и это может нравиться.
– Да почти всем. По этой передаче рейтинги у нас самые высокие.
– И давно это выходит в эфир?
– Три месяца. Я знаю, что нравится людям, Ник.
– Похоже, что так, – он отдал ей кассету. – Желаю тебе удачи.
Эти слова прозвучали, как эхо тех давних времен, когда он вышел из комнаты после просмотра первой части «Кресла…». Но все, что окружало его сейчас, было совсем не похоже на тогдашнюю атмосферу: его работа, его отношения с сынишкой, его друзья, даже женщины, С которыми он был близок. Единственное, что не изменилось с тех пор, как они расстались с Сибиллой, была его память о Валери.
Валери… То короткое, волшебное время… Она заставила его поверить в волшебство.
– Ты встречалась с Валери после колледжа? – спросил он невзначай. Слова вылетели прежде, чем он спросил себя, зачем он говорит их.
Лицо Сибиллы окаменело, а затем моментально смягчилось.
– Нет, а ты? Я и не думала о ней все эти годы. А ты знаешь, где она сейчас?
– Нет, – его потрясло, каким острым, ледяным взглядом она окинула его. – Ну что ж, спокойной ночи…
– Разумеется, она всегда порхала, как бабочка, и пренебрегала слишком многим, чтобы ее можно было долго вытерпеть. Она была сущим ребенком, никогда не усидит на месте, не побудет серьезной; не думаю, чтобы она решила когда-нибудь повзрослеть. Ты не пытался написать ей или поговорить?
– Нет. Я сказал – спокойной ночи, Сибилла.
– Но еще так рано! Сколько времени? Неужели уже полночь? Но все равно еще не поздно. Останься, Ник, поговорим.
– У меня наутро назначена важная встреча. Когда у тебя самолет? Может быть, я смогу тебя подбросить в аэропорт.
– В десять. Ты будешь на своей встрече. Если она у тебя и впрямь назначена.
– Мы начнем в семь. Я позвоню, если я не смогу вернуться и забросить тебя в аэропорт.
– Ах, Ник, – она вздохнула и тоже встала, – как же это было здорово! В Вашингтоне мне совсем не с кем поговорить. Да и нигде больше. Так одиноко, знаешь, только бизнес и ничего больше. У меня и был-то только Квентин, и тот сейчас умирает. Я была так молода, когда мы жили с тобой, Ник, так эгоистична и себялюбива. Но я многое успела понять с тех пор, и что я буду делать со всем этим, когда он умрет? Он умрет, Ник, и тогда кончится все, все… вся наша любовь и сотрудничество, и мне уже не с кем будет разделить свое одиночество.
«Она научилась выглядеть привлекательной, – подумал Ник, – она отточила свое женское мастерство куда лучше, чем в колледже».
– Извини, – сказал он, зная, что глупо говорить ей о поддержке и помощи друзей. У нее никогда не было друзей в Сент-Луисе.
– Можно, я поднимусь и поцелую Чеда на ночь? – спросила она. – Я бы поцеловала и его отца на прощанье, если бы он не стал возражать.
– Ограничимся одним Чедом, – отшутился Ник, чувствуя, как в нем поднимается волна неприязни. – Конечно, ты можешь заглянуть наверх, а я подожду тут.
133 
